Жизнь букиниста — это поиск. Поиск интересных, редких книг. Иногда– в неожиданных местах. Иногда — с эмоциями, которые можно сравнить с чувствами кладоискателя. Букинист Павел Чепыжов продолжает цикл «Одна книга — одна история» и рассказывает о поиске антикварных книг в Тбилисси, который привел его к удивительной находке — изданному астраханскими шотландцами Евангелию, и раскрывает историю этой необыкновенной книги.
Последние 200 лет Тбилиси оставался культурным центром Кавказа и Закавказья. В дореволюционные времена именно здесь жил императорский наместник. Позже Грузинская ССР была одной из самых преуспевающих республик Союза. Все это способствовало развитию книжной культуры: состоятельные и интеллигентные семьи собирали библиотеки — преимущественно на русском языке. В 1990-е годы ситуация резко поменялась, Грузия превратилось в одну из беднейших стран региона, а русские книги прошлых эпох, напоминавшие о былом благополучии, стали распродаваться. В 2010-е годы, о которых ведется наше повествование, в столице Грузии книги можно найти в совершенно неожиданных местах, вроде того, куда меня повел знакомый букинист Р. «Можно покопаться в старых книжках», — сказал он, и мы пошли в исторический центр города, где его знакомый недавно купил дом.
«Старые книги» — очень расплывчатое понятие. Сюда можно отнести и Библию Гуттенберга, и разрозненные номера журнала «Новый мир» 1970-х годов. Новый хозяин не питал никаких чувств к книгам как таковым и рассматривал их исключительно как обузу. Подвал — сырой и грязный — был полон книг. Всё было определено в макулатуру, но хозяин решил узнать, нет ли среди книг чего-то ценного, и позвонил Р.
Книги сюда попали относительно недавно, иначе бы плесень и естественные процессы уже взяли бы своё. Они стояли как попало на ветхих полках, оказалось, что многие из них даже не разрезаны — значит, все последние десятилетия они так и не нашли своего читателя, и вот теперь мы с Р. были для них последним шансом обрести дом.
Работы было часа на 1,5–2. В подобных ситуациях необходимо работать быстро, но аккуратно, ничего не пропуская, ведь ты — единственная надежда этих книг на спасение, и ты же судишь, достойны ли они продолжать свою жизнь.
Большая часть находящегося в подвале оказалась простыми букинистическими изданиями советского времени, также мы увидели много отдельных номеров газет и журналов. Если и попадались книги, изданные до 1917 года, то, как правило, рядовая художественная литература, издания классиков в плохом состоянии или в неудовлетворительной комплектности. Закрывая эти книги, я знал, что последним читаю выходные данные на их титульных листах.
Такова реальность современной книжности, что далеко не все антикварные издания представляют интерес для коллекционеров, специалистов и просто читателей. Если говорить прямо: книг на свете напечатано больше, чем существует желающих их приобрести. Порой дело даже не в цене, а в том, что текст перепечатывался сотни раз, и нет никакого смысла покупать его в издании 1919 года. Характерный пример — отдельные тома сочинений русских классиков вроде Пушкина или Островского.
Однако далеко не все старые книги попадают под эту категорию. Существуют редкости, ценные и важные издания разных эпох, ради которых мы и спустились в тот подвал.
Стоя в клубах пыли, я осторожно продолжал анализ «ассортимента» в надежде наткнуться на книжку, ждущую спасения. Большинство просмотренных изданий были на русском.
Вдруг мелькнул старый кожаный переплет, который я сразу определил как «русский переплет первой трети XIX века». Открыв книжку, я потратил некоторое время на поиск титульного листа: издание было на арабском, и титульный лист нашелся в конце книги. На нем была дата, но в той же графике, что и вся книга.
Я смутно припомнил, что магометане XIX века писали год «по хиджре», а не от сотворения мира или от Рождества Христова. Тем не менее сразу разобрать дату я не мог. Было бы неправильно сказать, что я хоть как-то разбираюсь в арабской книге или истории арабской печати, правильнее было бы сказать, что я не разбираюсь в ней вовсе. Однако вместо того чтобы положить книгу обратно, я решил забрать ее с собой, потому что меня привлек переплет, который по-прежнему казался мне вполне себе русским.
Глаз букиниста обращает внимание на такие вещи, которые недоступны обычному читателю: качество и тип бумаги, особенности переплета, технику печати.
Бумага показалась мне хорошего качества, по типу я ее определил как «Верже» (это мало помогло: ее использовали весь XVIII век — и вплоть до 1840-х годов). Да, переплет я определил по верхней временной границе, но, во-первых, я мог ошибаться из-за недостатка опыта работы с подобными изданиями, а во-вторых, книги XVI–XVIII веков встречаются и в переплетах XXI века, к примеру. Держа все это в голове, я отметил, что книга напечатана очень аккуратно и четко, иными словами, похожа не на эксперимент, а скорее на работу искусного печатника, мастера своего дела.
Не имея не малейшего понятия о том, что это, или о том, комплектна ли книга, я отложил ее в сторону и, придя домой, начал изучать.
В том подвале нами были найдены еще несколько стоящих книг, остальное было обречено. «Арабский» томик остался в живых, мне предстояло разгадать его загадку.
Я написал из Тбилиси в Ханой (Вьетнам), где живет моя подруга, которая в совершенстве знает арабский, и, возможно, самый видный специалист Вьетнама в области арабской литературы и культуры. Ксюша сразу сказала, что книжка написана не на арабском, а на одном из языков, использующих арабскую графику как вариант письменности. На непросвященный взгляд это выглядит одинаково, но на деле отличается друг от друга как сербский от русского.
Однако таланта Ксении оказалось достаточно, чтобы дешифровать титульный лист даже на этом пока еще загадочном языке.
Титульный лист гласил «Святое Евангелие, или Новый Завет Иисуса Христа, напечатанное в Астрахани Иоанном Митчеллом в 1818 году Иисуса Христа». В этот момент стало понятно, что часы в сыром подвале, укоротившие мне жизнь на несколько месяцев, проведены не зря! Вскоре нам удалось разобраться, кто такой Иоанн Митчелл и что он делал в Астрахани в 1818 году, а также почему Евангелие напечатано в арабской графике.
Во время правления Александра I в России наступила небывалая доселе религиозная дозволенность. В 1812 году в Санкт-Петербурге было образовано Российское Библейское общество, целью которого стало распространение Священного Писания среди народностей Российской империи. Важно, что общество было христианским, но внеконфессиональным, то есть не делало различия между католиками, протестантами и православными. Десятилетием ранее в Шотландии было основано Эдинбургское Библейское общество. Именно это общество первым решило обратить внимание на проповедь христианства среди мусульман. Ближайшие к Шотландии мусульмане находились в России — на Кавказе и берегах Каспийского моря.
Договорившись с либеральным российским правительством с помощью Российского общества, шотландцы основали духовную миссию в Астрахани в 1815 году. С собой они привезли типографию с арабскими шрифтами. Изучив местный язык, Иоанн (Джон) Митчел напечатал несколько книг на татарском (ногайском) языке. Они были распространены среди местного населения и, по дошедшим до нас данным, сильно обеспокоили местных мулл.
История сохранила имена людей, трудившихся над этой книгой: помимо Джона Митчелла, это Джеймс Педди, а также преподобный Джон Диксон, который был ответствен за переводы текстов на местный язык.
Миссию закрыли в 1826 году, когда наступило время Николая I. Однако в короткий период с 1813 по 1826 год подобные Митчеллу миссионеры работали в разных городах Сибири, Южной России и Урала, переводя Евангелие на местные языки — среди них эстонец Ян Тиденберг, датчанин Отто Фохгамер, ассириец Яков Деляхов…
Когда занимаешься поиском старых книг, возникает возможность смотреть на историю сквозь такие находки. Ты копаешься в пыльном подвале в Тбилиси в 2016 году — и вдруг переносишься на 198 лет назад, в знойную Астрахань, где отважные шотландцы проповедуют то, во что верят, и одновременно способствуют развитию ногайской культуры: ведь именно Митчелл, Педди и Диксон предложили первый вариант ногайской письменности. Он использовался вплоть до 1928 года, а позже был заменен кириллическим. В 1930-е годы так поступали со всеми языками СССР в республиках и областях с преобладанием мусульманского населения.
«Евангелие» из тбилисского подвала отправилось в Москву в реставрационную мастерскую. Вскоре оно выйдет оттуда в укрепленном переплете и займет свое место на полке коллекционера среди других астраханских книг XIX века.
