Эта книга, изданная почти десять лет назад, сразу стала раритетом. Тираж был крошечным, откликов — почти никаких. Три года спустя рассосалось само издательство, создатели книги не смогли отыскать даже её макет. Не сложилось и с переизданием, за которое поначалу восторженно взялось германское издательство. Альбом пропагандистского искусства времен Второй мировой войны невольно обнажил родство противостоявших друг другу систем — родство их идеологии и тоталитарных амбиций.
«Пропуск в рай» — невероятная книга, вышедшая в издательстве «Вагриус» около десяти лет назад. В любовно оформленный альбом вошло уникальное собрание листовок и плакатов времен Второй мировой войны. Авторы рисунков — неизвестны. Адресат посланий — противник: каждая немецкая листовка предназначена русскому солдату, каждая листовка русских — адресована гаду-фрицу. Те и другие — художники и политические лидеры противоборствующих сторон — предлагают противнику сдаваться в плен. И в качестве ПРОПУСКА в Рай Плена велят предъявлять этот клочок бумаги. Иногда на нем текст, иногда — рисунок. Чаще — то и другое. Признаюсь, книга страшная. Неожиданностей — много.
Самая невинная — обнаружение одинаковой стилистики: впечатление, что рисовал один художник, перебегая с одной стороны фронта на другую. С точки зрения композиции рисунка — тоже такое сходство, словно художники — по обе стороны фронта — учились в одном классе у одного педагога.
Самая тяжкая неожиданность: немецкие призывы к советским солдатам и местному населению на территории СССР — убивать своих командиров, партизан, так как они — «жиды», захватившие власть, отобравшие частную собственность. И для неграмотных — яркие антисемитские карикатуры. Тексты написаны очень грамотно. Ясно виден носитель языка.
Можно говорить о сходстве тоталитарных идей. Можно вспомнить фильм «Обыкновенный фашизм» Михаила Ромма по сценарию М. Туровской, Ю. Ханютина. Он пугал политбюро ЦК КПСС именно параллелями, которые были видны невооруженным глазом. Но о феноменальном сходстве эстетических решений в работе живописного отдела агитации и пропаганды можно судить впервые. Близнецы и братья, как показывает собрание листовок с фронтов, вовсе не Ленин и Партия, а Сталин и Гитлер. Даже странно, — что им не жилось в любви?
Идея создания альбома принадлежит Николасу Ильину, бывшему директору Фонда Соломона Р. Гуггенхайма по корпоративному развитию в странах Европы и Ближнего Востока, нынешнему советнику директора Эрмитажа. Уникальная фигура современного культурного процесса, господин Ильин родился на исходе войны в Париже, в семье российских эмигрантов. Отец его — известный профессор Владимир Николаевич Ильин, занимался религиозной философией, писал книги и преподавал в Париже в Богословском институте. (Чтобы не путать с Иваном Ильиным, отмечу, что Иван — ярый славянофил, а Владимир — евразиец с западной ориентацией.) Детство Николаса прошло в Париже, возле Ecole Militaire. По детским воспоминаниям, это был «немного сумасшедший русский эмигрантский дом»: к гостеприимным родителям постоянно приходили какие-то люди, собиралось помногу человек, они пили чай и громко спорили. О смысле жизни, о России, философии и религии. Типичные эмигрантские темы… Много разговоров было о Бердяеве, с которым отец Николаса в то время поспорил и поссорился. Посиделки продолжались и днем, и ночью. Может быть поэтому, когда мальчику исполнилось 10 лет, его отправили учиться в интернат в Англию. Так русский, французский, английский языки стали равно родными для него в раннем возрасте. Там, в Англии, он встретился и навсегда остался с девочкой из Германии. Они поженились, и новое поколение Ильиных растет русскими немцами. А сам господин Ильин много сил вкладывает в поддержку современного российского искусства, в пропаганду его за рубежами России. Во многом благодаря своему происхождению, биографии и профессии, он смог подняться над схваткой и непредвзято посмотреть на «оружие врага» как на артефакт.
— Ты родился после войны, вдали от фронта. Где ты увидел эти листовки?
Я родился в Париже в сентябре сорок четвертого, и война ещё шла. Просто Париж освободили к моменту моего появления на свет. А увидел я листовки впервые в тридцать лет — в Киеве. Я приехал туда в середине семидесятых в командировку, и какие-то парни решили мне, иностранцу, их продать. И я купил. Потом в Москве поспрашивал, и увидел ещё что-то. И принялся изучать эти листовки как тему. Сейчас всё это доступно: в Лондоне есть такой сайт — «Психологическая война», где собраны все листовки мира — вплоть до сегодняшнего дня. А тогда — до компьютеров и сайтов — во всём мире во все времена были коллекционеры и собиратели. Их нужно было только найти, и я нашел. В Германии, например, есть парень, который семь книг написал и издал о листовках. Он коллекционировал и репродуцировал листовки разных армий. У него есть и французские, и американские. И везде видны разные психологические подходы.
— Но никто не взял две листовки с двух берегов фронта в две руки…
Да. Меня интересовало именно это: в чем разница между немецкой и советской военной пропагандой? Чисто психологически. И выяснилось, что русская листовка всегда была более тонкой — эмоциональной, а немцы работали грубо, и качество их работы воздействовало сильней. У немцев нет никаких эмоций — работает тематика: какой-нибудь кривоносый еврей на листовке обнимает Сталина, и подпись: «Советский солдат! Это твой конец — они оба против тебя». Такая грубая топорная работа. Листовки эти одинаково разбрасывались с самолетов или из пушек: обе армии стреляли листовками через линию фронт — на сторону противника. Кстати, по обе стороны фронта солдатам было равно запрещено держать при себе эти листовки. Если застукают — хана. Потому их и трудно найти, что запрещено было хранить. А теперь — море фальшивок. Представь, подделывают не только Шагала и Кандинского, но и эти фронтовые листовки, как ни странно. Делают факсимильные копии на старой бумаге…
— Как родилась идея книги?
Через двадцать лет собирательства моя коллекция достигла критической массы. Я стал их перебирать, и обнаружил, что у меня очень мало советских листовок. Практически нет. Я стал искать, где они могут быть, и пришел в Музей антифашизма в Красногорске под Москвой. Там нашел знатоков профессоров-историков. Лев Белоусов и Александр Ватлин написали мне исследование по данному вопросу. Стала вырисовываться книга, и процесс работы над ней был для меня большим удовольствием.
— Ты отмечал, что стилистически листовки выглядят так, словно их рисовал один художник?
Конечно, но это обстоятельство не выражает особенности русско-немецкого противостояния. Это свойственно всем тоталитарным странам: тоталитарные режимы всегда продуцируют похожий продукт. Наиболее ярко это проявлено в архитектуре, поменьше — в изобразительном искусстве. И примеров тому сколько угодно. Просто Германия и Россия оказались лицом к лицу — потому тут сходство заметнее. Плюс — историки говорят о том, что художники с обеих сторон воровали сюжеты друг у друга!
А соцреализм в Германии проходил на ура: культ мускулов, те же рабочие и колхозницы. В 1937 году на Всемирной выставке в Париже так было организовано пространство, что павильон Германии расположили напротив павильона СССР. И они стояли близнецами: будто их делал один архитектор.
— Как появилось название «Пропуск в рай»?
В последний момент. Мы долго мучились и никак не могли найти что-то короткое и простое. И прекрасный искусствовед Павел Хорошилов, который в ту пору был заместителем министра культуры, придумал «Пропуск в рай». Поскольку каждая листовка служила еще и пропуском — там сзади штамп есть об этом, это название оказалось — супер!
— Как складывается судьба книги?
Она вышла в России небольшим тиражом, потом ею заинтересовалось престижное издательство Германии — «Ташен». Они намеревались переиздать альбом листовок на ведущих языках Европы: немецком, французском, английском. Я был, конечно, обрадован этой новостью, но больше удивлён. И не напрасно — они отказались, выяснив, что есть в Германии человек, который издал дюжину фолиантов с листовками всех стран. То есть — тема освоена. Хотя никто никогда не сравнивал пропаганду тоталитарных культур.
— Какая часть твоей коллекции вошла в книгу?
Процентов двадцать пять.
— А что ты будешь делать с остальными листовками?
Уже сделал: я подарил их Музею антифашизма в России, в Красногорске. Пусть это будет их собственность и пусть они дальше изучают это оружие психологической войны.
— Я впервые увидела антисемитские листовки. Насколько они типичны для основной массы?
Немцы — особенно на украинском фронте — широко использовали антисемитские настроения простых людей, населения. Но, в конечном счете, никто не знает, каковы были результаты воздействия этих листовок. Нет никакой статистики, которая тебе говорит, сколько солдат перешли на сторону противника, а сколько — нет. Потому что известно, что иногда в процессе боевых действий целые полки переходили и сдавались в плен, но листовки там были ни при чем…
— Пользуются ли листовками сегодня?
Конечно, пользуются! Мне английские коллекционеры постоянно сообщают, как только появляются новинки, — американцы то в Ираке сделали новую листовку, то в Афганистане…
— Известно ли, кто писал по-русски для немцев?
Частично. На момент начала войны над текстами работали те русские, которые жили тогда в Германии, то есть первая волна русской эмиграции, но потом — власовцы и все остальные, которые перешли на сторону Гитлера, очень активно обращались к своим вчерашним соседям и призывали их бороться со Сталиным, а не с Гитлером…
— Что послужило толчком к созданию книги?
Я рассказал в предисловии, что впервые по-настоящему стал размышлять над значением слов в контексте войны, когда увидел инсталляцию Ильи Кабакова «Надписи на стене» — художественный проект, подготовленный для восстановленного здания Рейхстага в Берлине. В основу инсталляции были положены надписи, оставленные советскими солдатами на стенах Рейхстага в мае сорок пятого. К сожалению, проект не был реализован по соображениям политкорректности.
Для тех, кто не знает, о чем идет речь — рассказываю: когда две Германии стали одной, и Рейхстаг из памятника решено было сделать снова нормальным зданием, при реставрации открылись стыдливо закрашенные надписи, оставленные советскими воинами-победителями на стенах Рейхстага в победные майские дни сорок пятого. Ни одну из них нельзя воспроизвести на страницах приличных изданий потому, что в надписях — мат. Настоящий — не уличная брань полупьяных ханыг, а крепкий, отборный, ядрёный, проникновенный, как и должна быть настоящая молитва Богу Войны. Чем и является, по сути, русский мат.
В тот момент я и решил: «Пора». До этого я не думал, что листовки Второй мировой войны могут кого-либо заинтересовать. Однако в последние годы стало совершенно очевидно, что многие способы и приемы пропаганды, которыми сегодня пользуются нечистоплотные политики и мастера «черного пиара» во всем мире, мало чем отличаются от технологий и стилистики той поры. Это наблюдение навело меня на мысль опубликовать собранные документы. В альбоме собраны не только листовки, но еще плакаты, газеты и другие пропагандистские материалы. Перед нами — не только беспристрастные источники, а особый вид оружия, которое целилось не в тело, а в душу врага. Битва художников и публицистов, соперничество перьев, красок и типографских станков. Конечно, судьбу Второй мировой войны решал человек с ружьём, однако и те, кто «к штыку приравняли перо», внесли свой вклад в победу над фашизмом. Уникальность книги — в сопоставлении образцов спецпропаганды Вермахта и Красной армии. Это позволяет читателю судить как о сходной технологии их производства, так и о принципиальных различиях в акцентах, связанных с агрессивным характером войны для одной стороны и освободительным — для другой. Неподготовленный читатель может принять посулы и дезинформацию, превознесение собственных сил и дискредитацию противника, устрашение и откровенную ложь, т. е. приемы, неизбежные в пропагандистской войне, за чистую монету. Комментарии и вступительные статьи, написанные моими друзьями, историками Львом Белоусовым и Александром Ватлиным (я приношу им свою искреннюю и глубокую благодарность), помогут отделить эти приемы от реальных событий, которые выглядели совершенно иначе, чем образы и тексты листовок и плакатов.
А когда книга «Пропуск в рай» была закончена, я встретился с Борисом Ефимовым, который занимался этим: Кукрыниксы делали многие листовки. Он мне тоже дал что-то своё. С Кукрыниксами было сложно, потому что я их сравнивал с фашистами, я невольно пришёл сообщить ему, что они занимались такой же фашистской пропагандой, как любой тоталитарный режим. Борис Ефимов сказал, что, конечно — такие времена были, что ж вы ещё хотите? Конечно, все это делали именно так. И написал мне прекрасную статью для книги. Он единственный автор работ, представленных в книге, — действительный член Академии художеств, народный художник СССР.
«Любопытный альбом» — написал он и вынес это в заголовок своего вступительного текста.
«Во всяком случае, я не припомню подобного собрания сатирических рисунков, связанных с одним событием такого вселенского масштаба, как мировая война, авторами которых были бы художники противоборствующих стран. Этот альбом позволяет с разных сторон увидеть приемы и методы пропаганды смертельных противников. Он дает пищу для размышлений о схожести тоталитарных режимов, существовавших в те годы в СССР и фашистской Германии. Короче говоря, альбом наверняка поможет будущим историкам и искусствоведам «по косточкам» разбирать и анализировать ход той беспощадной борьбы, фронт которой проходил через души людей и составлял неотъемлемую часть Второй мировой войны.
…Сейчас, когда я пишу (вернее, диктую своему сыну) эти строки, мне идет 107-й год. Судьба распорядилась так, что, родившись в XIX веке, я дожил до XXI. Возраст, конечно, сказывается, и некоторые события дней минувших сохранились в моей памяти уже не так отчетливо. Тем не менее позволю себе поделиться личными воспоминаниями, поскольку мне довелось самому быть участником той страшной войны и автором многочисленных карикатур, публиковавшихся практически ежедневно на страницах советской прессы, в том числе и листовок. Я начал работать в печати еще со времен Гражданской войны. В 20-е и 30-е годы основными объектами моих карикатур были враги советской власти всех мастей. Особенно — набиравшие силу Гитлер и его банда. Вместе со своими коллегами по сатирическому оружию мы разоблачали человеконенавистническую сущность фашизма, опасность, которую он представлял для всего мира, и лицемерие тех деятелей на Западе, кто пытался натравить нацистскую Германию на СССР. В тот период наша пропаганда готовила народ к неминуемой войне, но твердила о том, что победа будет быстрой, а враг будет беспощадно разбит на его территории. В конце 30-х годов на нашу страну обрушились сталинские репрессии. Среди невинно убитых был и мой родной брат, блистательный журналист, непримиримый борец с фашизмом Михаил Кольцов. Особенно пострадала Красная армия, которая по существу была обезглавлена, а многие будущие маршалы оказались в застенках. Лично меня Сталин почему-то пощадил, сказав: «Нэ трогать!», но работать мне не давали. Вот такая обстановка сложилась в самый канун войны. Можно как угодно спорить, но убежден, что вероломное нападение Гитлера на СССР стало полной неожиданностью для высшего руководства страны, но не для советских людей. Народ был готов к этому. Перед самой войной меня пригласили в редакцию газеты «Красная звезда». Так, после некоторого перерыва я почувствовал себя снова востребованным.
…Я рисовал в газету каждый день. Темами для карикатур, как правило, служили фронтовые сводки или сообщения военных корреспондентов. В октябре 1941 года мне приказали перейти на казарменное положение, и моим домом стала редакция, которая разместилась в фойе, репетиционных помещениях и артистических уборных Центрального театра Красной армии на площади Коммуны. «Красная звезда» переехала сюда после того, как помещение газеты на улице Чехова было приведено в негодность взрывной волной от упавшей неподалеку немецкой бомбы.
…Несколько слов о листовках, которые я тоже рисовал, как и другие мои товарищи-карикатуристы. Кажется, в 1942 году меня пригласили в старый двухэтажный особняк на улице Знаменка, где тогда помещалось Главное политическое управление (ГлавПУР) Красной армии. Его начальником был А. С. Щербаков, который занимал также самые высокие партийные посты и возглавлял еще Совинформбюро. Непосредственно с ним я не встречался, а со мной беседовали в 7-м отделе, который ведал контрпропагандой среди войск противника. Мне поручили сделать несколько сатирических рисунков для листовок, которые будут сбрасываться за линией фронта. Помимо чисто пропагандистского воздействия, они должны были служить пропуском для перехода в плен. Запомнилась одна из этих листовок. На ней были изображены Гитлер и Геббельс, которые пытаются скрыть крах «блицкрига», а также немецкие солдаты, победоносно шагавшие по странам Европы и закончившие свой бесславный путь в снегах под Москвой. Естественно, я не знаю, сколько незадачливых захватчиков предпочли наш плен, воспользовавшись нарисованными мною листовками, но товарищи из 7-го отдела ГлавПУРа не раз обращались с просьбами о сотрудничестве. Видимо, их мои работы устраивали.
…Читатели часто спрашивали меня, видел ли я воочию фашистских главарей, которых так часто приходилось изображать в карикатурах. Да, видел.
… главарей фашистского рейха (к сожалению, за исключением главного инквизитора Гиммлера) мне посчастливилось увидеть в Нюрнберге на скамье подсудимых.
Этого мы ждали долгие годы войны, об этом мечтали миллионы людей, которых фашизм вверг в пучину неимоверных страданий. Без всякого преувеличения могу утверждать, что этого ждал весь мир. Но увидеть воочию гитлеровскую банду перед Международным трибуналом смогли единицы. Я оказался в группе советских журналистов, которые были направлены в Нюрнберг по решению руководства страны.
Возмездие… Великое и святое слово. В Нюрнберге оно свершилось: фашизм был пригвожден к позорному столбу, а его вдохновители — повешены. Но в голове просто не укладывается, что прошло относительно немного лет, и вновь в мире (тем более в нашей стране!!!) звучат нацистские лозунги, поднимают голову скинхеды и подобные им фашиствующие молодчики, малюют свастику. Неужели у человечества такая короткая память? В этом смысле считаю выпуск данного альбома полезным и своевременным. Помимо чисто коллекционных находок и интересного материала для изучающих историю графики времен Второй мировой войны он служит ярким напоминанием о той смертельной опасности, которую таит для мира звериная сущность фашистской идеологии, и о неизбежном возмездии, которое постигнет всех, кто попытается снова ввергнуть мир в пропасть».
