Медиаменеджеры «Медузы», «Медиазоны», «Бумаги», «Холода» и других независимых российских СМИ — о том, как могут зарабатывать медиа в изгнании.
В начале марта 2022 года почти все независимые российские СМИ ограничили или приостановили свою работу из-за введения жесткой цензуры. Те, кто решил продолжить работать и не подчиняться требованиям государства, были вынуждены переехать за границу и освещать события оттуда. Но если перевезти людей и возобновить производство материалов более-менее удалось, то восстановить системы финансирования получилось далеко не у всех.
«Дискурс» совместно с онлайн-платформой «Френдли» поговорил с медиаменеджерами ведущих российских СМИ за рубежом о том, могут ли медиа в изгнании зарабатывать на краудфандинге, рекламе или айти-продуктах, правда ли уехавшие издания находятся в грантовой зависимости и есть ли альтернативные пути финансирования.
«Это была нормальная работа»
До 2022 года многим российским независимым медиа удавалось содержать себя самостоятельно: одни зарабатывали на коммерческих интеграциях, другие выстраивали эффективную систему поддержки читателей — краудфандинг. Одним из наиболее успешных в финансовом плане СМИ была «Медуза». Директор по коммуникациям издания Катерина Абрамова рассказывает, что до признания «Медузы» иноагентом весной 2021 года это был эффективный бизнес-проект. Весь доход составляли деньги от нативной рекламы, которую «Медуза» начала делать одной из первых в России.
«Мы не зарабатывали сверхденег — в медиа их в принципе нет, особенно в российских, — говорит Абрамова. — Но заработанных средств хватало на зарплаты сотрудникам, на функционирование рекламного агентства и даже на запуск и развитие новых проектов. Это была нормальная работа».
На площадке размещали рекламу даже крупные институции, связанные с государством. Например, Музеи Московского Кремля, крупные телекоммуникационные компании, банки и другие. Но 23 апреля 2021 года «Медузу» признали иностранным агентом. В течение недели после этого, по словам Абрамовой, от издания ушли 70% рекламодателей. Было очевидно, что бизнес не хочет быть ассоциирован с чем-то политическим.
Зарабатывать на рекламе удавалось и изданию «Такие дела» (ТД). Бывшая руководительница фандрайзинга «ТД» Софья Жукова вспоминает, что немало компаний были готовы к сотрудничеству. Однако журналистам и редакторам социального медиа не хватало опыта работы с коммерческими проектами, поэтому наладить их выпуск удалось только тогда, когда стали нанимать сотрудников из коммерческих агентств. Так начали появляться проекты, которые приносили «неплохие деньги». Например, партнерские материалы с «Рокетбанком», фармкомпаниями, благотворительным фондом Владимира Потанина и другими.
«В 2021 году в разные месяцы нативная реклама приносила в среднем от 700 тысяч до миллиона рублей в бюджет редакции ежемесячно, — говорит Софья Жукова. — Плюс были пожертвования от физических лиц — примерно по полтора миллиона. От крупных доноров — где-то по два миллиона. Ну и, конечно, гранты».
Тем не менее, Жукова считает, что российские медиа не использовали возможности зарабатывать на полную мощность, и всем было куда расти.
В 2013 году, буквально через год после запуска, петербургское издание «Бумага» стало организовывать свои собственные мероприятия — и таким образом зарабатывать. Первым ивентом был Science Slam, научный стендап на сцене рок-клуба в Санкт-Петербурге.
«Тогда еще научпоп-мероприятия были очень свежим решением, которое удивляло и привлекало аудиторию, — вспоминает коммерческий директор издания Мария Рзаева. — Этот проект принес нам десятки тысяч подписчиков и сотни приятных знакомств с учеными и партнерами. Со временем отдел мероприятий вырос в достаточно большую профессиональную команду. Мы делали научные фестивали в Москве и Санкт-Петербурге, организовали бизнес-сообщество и закрытый клуб ученых, проводили слэмы для широкой аудитории и для сотрудников крупных компаний».
Кроме этого, с 2017 года «Бумага» начала проводить собственные социологические исследования — качественные и количественные, в том числе в коллаборации с различными брендами. Один из первых публичных проектов — большое исследование с международной компанией JetBrains, которая создает инструменты для разработки на языках программирования.
Так исследования стали форматом нативной рекламы, в котором сочетается социология и журналистика. По словам Марии Рзаевой, около половины бюджета «Бумаги» составляли доходы именно от нее. Остальное покрывала выручка с продажи билетов и спонсорских пакетов на мероприятия.
Во время пандемии издание запустило «Клуб друзей “Бумаги”» в ответ на запрос читателей на социализацию и знакомство с редакцией.
«Изначально идея была в том, чтобы выстроить комьюнити вокруг редакции. Донаты и краудфандинг нас тогда мало интересовали. С тех пор это клуб пассионарных петербуржцев, которые делают или просто поддерживают самые разные городские проекты — от опеки над собакой из приюта до небольших фестивалей», — рассказывает Рзаева.
Членство в «Клубе» стоит 720 рублей в месяц. За это человек получает доступ ко всем закрытым телеграм-чатам по интересам — от культуры и ухода за растениями до ивентов и рассылок «Клуба», где можно найти единомышленников для общих городских проектов и коллабораций. Также члены «Клуба» получают скидки от партнеров проекта и поддержку других участников.
«Работу полностью обеспечивали донаты»
Даже до 2022 года не все медиа могли зарабатывать на рекламе и коммерческих проектах. Так, например, «Медиазона» не рассчитывала на этот способ монетизации, потому что компании, как предполагают сотрудники, вряд ли бы захотели размещать свою рекламу рядом с контентом, на котором всегда специализировалось издание – нарушение прав человека в пенитенциарной системе, политические преследования и судебные разбирательства. На сайте была только контекстная реклама, которую настраивали вручную через кабинет Google.
Но «Медиазона» смогла выстроить одну из самых успешных систем финансовой поддержки от читателей на российском медиа-рынке. Сотрудница отдела краудфандинга Дарья (имя изменено) вспоминает, что издание было первопроходцем на этом пути.
«Мы запустили краудфандинг в декабре 2017 года и были первым российским медиа, которое выбрало такую модель финансирования. Мы советовались с правозащитниками и социальными проектами, от каждого взяли по крупице знаний и опыта, но от многих их инструментов пришлось отказаться, потому что они просто не подошли бы медиа. У них другой подход: когда вы просите денег на лечение тяжелобольных детей или на защиту несправедливо осужденных, вы можете делать это отчаянно, можете позволять себе гораздо активнее стучаться к донорам. Медиа, которое собирает деньги на работу редакции, не может себе такого позволить. Поэтому нам приходилось создавать свой стиль общения с донорами с нуля», — рассказывает Дарья.
Запуск краудфандинговой кампании оказался очень успешным. Для этого сотрудники издания привлекли медийных персон: например, одним из первых призвал поддержать «Медиазону» Алексей Навальный. С самого начала издание понимало, что необходимо выстраивать доверительные отношения с донорами. Для этого они очень подробно объясняли, почему краудфандинг необходим и изданию, и самим читателям — чтобы иметь независимый источник информации, повестка которого не будет зависеть от какого-либо издателя.
До начала войны в Украине донаты покрывали все базовые потребности редакции. На эти деньги оплачивали работу штатных сотрудников, командировки, аренду редакции, гонорары внештатных авторов, иллюстраторов, художников и других.
«Тогда, в 2017 году, у нас было три цели: один миллион рублей, чтобы просто выжить, два — чтобы стабильно существовать с некоторым развитием, три миллиона — активно развиваться. До трех не дошло, но жизнь и работу штата нам полностью обеспечивали донаты», — говорит Дарья.
По ее словам, главная сложность краудфандинга в медиа состоит в том, что для донора неочевидно, на что конкретно идут деньги. Количество выпущенных текстов само по себе ни о чем не говорит. Сотрудница «Медиазоны» отмечает, что нужно акцентировать внимание на том, какие реальные изменения в обществе произошли благодаря этой работе. Но в независимой журналистике в России довольно мало прямого действия, потому что это ежедневная борьба с бюрократией и государственной машиной. Но все-таки изменения есть.
«Мы всегда составляли авторские письма для доноров. То есть это был не просто технический ответ, что платеж прошел успешно, а письмо с благодарностью, написанное сотрудником. В том числе и наши авторы раз в какой-то период рассказывали донорам либо что-то личное, либо про какую-то написанную ими историю, либо просто делились размышлениями, почему они считают свою работу важной и за что благодарны донору. Это были очень трогательные письма, и читатели на них часто отвечали. Все это очень помогало выстраивать доверие и понимание», — рассказывает Дарья.
Кроме этого, первые три года издание публиковало отчеты для доноров. Это была непростая задача, так как медиа сложно показать прямой результат своей работы. Но, по словам Дарьи, они все равно пытались придумать понятный и удобный формат отчета.
«Медиазона» старается регулярно напоминать донорам о том, как важна их поддержка. Например, в постах к важным текстам добавляют несколько слов о том, что «эта работа была бы невозможна» без поддерживающих читателей.
Как подчеркивает Дарья, в общении с донорами важна «техподдержка с человеческим лицом»: «У нас нет автоответчика и ботов, только люди — они разберут каждый кейс, помогут донору настроить подписку так, как он хочет, и сделают это в приветливом тоне без шаблонных автоответов».
«Стихийная волна поддержки»
К краудфандингу обратилась и «Медуза» — уже после признания издания иноагентом. Запускать кампанию пришлось очень быстро, за четыре дня: изданию было нужно успеть до майских праздников, пока читатели не ушли на выходные. При этом почти всю инфраструктуру пришлось делать заново.
«Я шучу, что нам повезло быть первыми иноагентами из массовых медиа, которые у всех на слуху, потому что в нашу сторону было огромное количество поддержки и внимания. Поэтому краудфандинг взлетел», — вспоминает директор по коммуникациям «Медузы» Катерина Абрамова.
По словам Абрамовой, они даже не ожидали такой поддержки: подключились медийные личности и простые читатели и создали «огромную стихийную волну», в результате которой удалось найти много рекуррентов — доноров, которые подписались на регулярные пожертвования. Было немало и разовых платежей.
Но, как отмечает Абрамова, в краудфандинге недостаточно просто просить денег и напоминать про сбор — необходимо строить сообщество вокруг себя и регулярно благодарить доноров. Поэтому летом 2021 года «Медуза» организовала музыкальный марафон «Агенты лета» — в течение трех месяцев каждый день разные артисты выкладывали одну композицию и посвящали ее «Медузе». Тогда же издание запустило мерч в партнерстве с разными брендами. Он не только приносил доход, но и помогал поддерживать интерес к краудфандинговой кампании, рассказывать про статус иноагента.
«В этот момент мы уже стали думать про промо, но сам запуск краудфандинга был стихийным. К осени 2021 года стало понятно, что есть более 33 тысяч постоянных доноров, которые поддерживали нас ежемесячно. Этого хватало на стабильную работу издания. Мы смогли вернуть тот уровень зарплат, который был до иноагентства», – рассказывает Абрамова.
«Мы хотим снова зарабатывать деньги»
В начале марта 2022 года, после того как платежные системы Visa и Mastercard объявили, что приостанавливают свою деятельность в России, принимать платежи от доноров стало просто невозможно. Все рушилось буквально на глазах, вспоминают медиаменеджеры в разговоре с «Дискурсом». Пришлось снова искать новую модель финансирования. «Медуза» обратилась к иностранной аудитории, хотя раньше она составляла очень небольшую часть всех донатов.
«Это был правильный момент — начало войны, когда читатели еще от этого не устали, как сейчас, когда была эмоция: хотелось помогать, — вспоминает Катерина Абрамова. — Были те, кто понимал, что людям внутри России нужно знать правду. И мы пересобрали краудфандинговую кампанию так, чтобы она полностью была ориентирована на иностранную аудиторию».
В этом «Медузу» сильно поддержали коллеги из изданий по всему миру. В американских, европейских медиа выходили материалы о российском СМИ и о том, почему им нужна поддержка. Это сработало — люди читали и подписывались на донаты.
«Мы собрали где-то около 11 тысяч постоянных иностранных доноров, но часть из них были русские, живущие за границей. Сейчас это было бы уже невозможно, все слишком устали от войны», — считает Абрамова.
Со временем команда издания поняла, что можно обратиться и к уехавшим россиянам. При этом иностранные доноры остались. По словам Абрамовой, иностранцы в целом намного реже отписываются от донатов, а средняя сумма их пожертвований выше — 10-20 евро.
«Видимо, для них это не очень ощутимые деньги. Кроме того, у них другое отношение к информации, есть понимание ее ценности. Когда условному шведу его газета, которую он постоянно читает, рассказывает, почему нужно помочь российскому независимому медиа, у него не возникает вопросов, ему понятна причинно-следственная связь», — говорит медиаменеджер.
Параллельно «Медуза» продолжала развивать англоязычную версию — это важно и для привлечения иностранных доноров, и для развития бренда в целом. Сейчас издание пробует запускать там рекламу в партнерстве с зарубежными компаниями.
«Конечно, это не та монетизация, которая была у нас в России, но мы потихоньку пробуем разные штуки, потому что мы хотим снова зарабатывать деньги», — рассказывает Катерина Абрамова.
Сейчас донаты — это больше половины общего бюджета редакции. Остальная часть — гранты и выручка от продажи мерча и доход от издательства «Медузы». Книги, которые там выходят, можно прочитать в приложении совершенно бесплатно, что помогает привлечь новых читателей и расширить аудиторию. Но можно приобрести и бумажную версию в магазинах за пределами России. Деньги от продажи идут на работу издательства и редакции.
IT-продукт от медиа
После начала войны радикально изменилась и структура доходов «Бумаги». Команда издания сразу отказалась от проведения крупных мероприятий в России, чтобы избежать рисков. После 24 февраля остановился поток входящих запросов на спецпроекты с нативной рекламой, а в марте 2022 года сайт издания и вовсе заблокировали в России. По словам коммерческого директора Марии Рзаевой, «Бумага» по-прежнему предлагает рекламные посты в соцсетях, но «теперь это минорная доля доходов».
Донаты также составляют небольшую долю бюджета «Бумаги». У издания есть две фандрайзинговые кампании. Одна — базовая, где редакцию может поддержать любой желающий. Вторая — «Кисы на Обводном» — создана специально для уехавших петербуржцев, которые очень скучают по своему городу. Но сейчас редакция работает над тем, чтобы ориентировать эту кампанию вообще на всех любителей Петербурга, а не только на его бывших жителей. По словам Рзаевой, им донатят люди как из России, так и из других стран.
В апреле 2022 года появился один из самых успешных коммерческих проектов «Бумаги» — Paper VPN, который позволяет пользователям в России заходить на заблокированные в РФ сайты, а уехавшим россиянам — на российские ресурсы, например, «Госуслуги».
«Paper VPN создавался как инди-проект. Нынешний продакт-оунер Дима Соболев собрал его буквально на коленке для читателей «Бумаги». С тех пор Paper VPN превратился в полноценный сервис. Сегодня этот проект окупается, но и стоит дорого, как и любой IT-продукт. И хотя Paper VPN вносит существенный вклад, но не может покрывать работу редакции полностью», — говорит Мария Рзаева.
Кроме этого, команда «Бумаги» открыла агентство корпоративной культуры Science & Leisure, которое занималось организацией корпоративных мероприятий и формально никак не было связано с брендом «Бумаги». Но эта концепция себя не оправдала. Как предполагает Мария Рзаева, в частности низкий спрос был связан с тем, что они не использовали наследие бренда «Бумаги», а быстро сформировать новый имидж и базу клиентов не удалось. В итоге они отказались от концепции агентства, которое делает именно корпоративные мероприятия, и вернулись к Paper Agency — бренду, который существовал уже давно.
Сейчас Paper Agency занимается всеми коммерческими услугами — продажей рекламы в тбилисском издании Paper Kartuli и иногда в петербургской «Бумаге», исследованиями, которые покупают как медиа и НКО, так и коммерческие компании. Кроме этого, Paper Agency предлагает услуги блогерского агентства в Грузии — по сути, они помогают бизнесу (в том числе компания-выходцам из России) организовать размещение у грузинских блогеров.
«В Грузии становится все больше бизнеса из России — это как малый бизнес (например, кафе), так и довольно крупный (например, застройщики). Залог успеха таких компаний — это выход на местную аудиторию. И мы помогаем это сделать, поскольку уже продолжительное время работаем в Грузии, знаем язык и медиасреду», — отмечает Рзаева.
По ее словам, за последнее время выручка Paper Agency составляла $18 тысяч в месяц. Это небольшие деньги для того, чтобы содержать два издания – «Бумагу» и Paper Kartuli. Но у Марии Рзаевой «позитивные ожидания» от проекта, учитывая что они работают совсем недавно и на зарубежном, новом для себя рынке.
«Комьюнити – лояльная база читателей»
Один из способов привлечения доноров — создание своего коммьюнити читателей. В этом направлении активно работает издание «Холод», у которого после 24 февраля 2022 года сильно выросло количество подписчиков и охватов в соцсетях, а также число просмотров материалов на сайте. Сообщество «Холода» — это закрытый телеграм-чат, где читатели и просто единомышленники могут напрямую общаться с сотрудниками редакции. Присоединиться к коммьюнити можно за донат в 10 евро.
«Там (в сообществе) постоянно что-то происходит — какие-то приколы, обсуждения и дискуссии, — рассказывает менеджер по монетизации издания Даниил Дедов. — Мы работаем с комьюнити как с лояльной базой наших читателей, которых можно о чем-то попросить, например. Также мы получаем от них постоянный фидбэк о нашей работе. В целом, это хорошая возможность быть ближе к тем, кто нам донатит, и увеличить срок жизни донора, чтобы люди подольше с нами оставались».
У членов сообщества есть возможность первыми получать эксклюзивные материалы от редакции и обсудить их с авторами. Кроме этого, «Холод» предоставляет членами своего коммьюнити скидки от партнеров – 15% на Paper VPN, 30% – на электронные книги Freedom Letters и бесплатный доступ к мероприятиям издания.
Самый успешный коммерческий проект «Холода» — это мерч. По словам Даниила Дедова, он довольно быстро вышел на окупаемость и приносит «приятный доход» редакции. Заказать худи, футболку и другие вещи из мерча можно как из России, так и из-за рубежа.
«Есть дружественный маркетплейс, через который мы продаем. Мы пока что только иноагенты, но если станем “нежелательной организацией”, тогда придется придумывать что-то еще», — говорит Дедов.
Также издание не теряет надежды зарабатывать на рекламных интеграциях на YouTube-канале. По словам Дедова, у него сейчас есть база контактов 60 компаний — потенциальных рекламодателей. Это фирмы, помогающие с релокацией и получением ВНЖ, образованием за рубежом и покупкой недвижимости.
«Их на самом деле не очень много. Если сравнить с количеством потенциальных партнеров в России, то это вообще капля в море. Но в любом случае мы сейчас занимаемся холодными знакомствами и рассылками, стараемся выходить на эти бизнесы. Есть и продажи, то есть какой-то запрос на рекламу у нас существует», — говорит Дедов.
По его словам, рекламодателям в основном интересен YouTube и телеграм, интегрировать рекламу на сайт очень тяжело. Раньше, когда издание еще работало в России, на их YouTube-канале рекламу покупали такие компании, как Skillbox, Zigmund.Online, «Нетология» и Skillfactory.
«Закрытие лучше, чем резать хвост по частям»
20 мая 2024 года о своем закрытии объявил проект «Служба поддержки» (СП), запущенный в начале войны бывшим издателем «Медузы» Ильей Красильщиком и в конце 2023 года признанный «нежелательной организацией». По словам Красильщика, «Служба поддержки» не получила финансирование от партнеров, которые поддерживали проект два года — от грантодателей пришло «критическое количество отказов».
Как рассказывает «Дискурсу» исполнительный директор «СП», Софья Жукова, частные пожертвования, которые приходили на поддержку организации, составляли 20-25 тысяч евро — 30% от общего бюджета.
«Это вообще-то немало, не каждое медиа может таким похвастаться. Но для всей нашей работы этого было недостаточно. “СП” нужно было больше времени, чтобы нарастить количество пожертвований и не зависеть от грантов. Но этого времени у нас не было. Слава богу, мы приняли в итоге честное и жесткое решение. Мне кажется, закрытие зачастую лучше, чем резать хвост по частям с дичайшей болью — то есть сокращать людей и так далее», — считает Жукова.
Зарабатывать на рекламе было практически невозможно, потому что у медиа была российско-украинская команда и такая же аудитория. Те продукты и сервисы, которые могли бы быть полезны россиянам, не подходили украинцам, и наоборот. Кроме этого, так как аудитория разбросана по разным странам, довольно сложно было рекламировать продукты или события, привязанные к конкретному месту — например, концерты или лекции.
Также прекратил работу и журнал Schön — лайфстайл-медиа о жизни в Берлине на русском языке от создателей «Медузы». Спустя несколько месяцев после запуска издание объявило о переходе на paywall — доступ к основным материалам стало возможно получить только по платной подписке. Но сопротивление аудитории, привыкшей к бесплатному контенту, не удалось преодолеть.
«Schön — это попытка пощупать, можем ли мы зарабатывать на пейволле. В случае с “Медузой” наша принципиальная позиция — нельзя закрывать общественно важную информацию пейволлом в текущих условиях в России. Это как продавать свежий воздух. А с лайфстайлом можно спокойно экспериментировать», — отмечает Катерина Абрамова.
По ее словам, бесплатный Telegram-канал Schön также снижал стимул к оплате, так как в нем основные темы были видны из заголовков и подводок. Медиаменеджер допускает, что, возможно, нужно было подключать пейволл сразу и ставить читателя перед фактом. Тогда, вероятно, у него бы появилось любопытство. Но это лишь гипотеза. Переводить Schön на рекламную модель финансирования тоже не казалось перспективным.
«Что это была бы за реклама? Книжного магазина “Бабель”, про который и так все русскоязычные в Берлине знают? Немецким брендам это не нужно, у них есть свои СМИ. Российский средний бизнес, типа Skyeng и “Ясно”, которые не такие пуганые, как большие корпорации, до последнего пытались размещать рекламу у YouTube-блогеров. Но закон о запрете рекламы у иноагентов разрушил и это. А рекламировать только уехавшие компании для уехавших — это очень небольшой рынок», — считает Абрамова.
«Создавать контент без “боли и страданий” и зарабатывать»
Все собеседники «Дискурса» сходятся во мнении, что кризис краудфандинга в медиа сейчас «просто катастрофический». По сути, краудфандинг заменили фандрайзингом — привлечением средств из различных источников (в частности от крупных доноров, грантов от различных фондов) и попытками найти работающие бизнес-решения. Но пока что успешных бизнес-кейсов, позволяющих медиа полноценно зарабатывать, практически нет.
«И медиа, и журналистам приходится учиться вести бизнес, придумывать какие-то стратегии монетизации, создавать сервисы, в том числе айтишные, чтобы как-то выживать. Сейчас для работы уже недостаточно донатов, которых после 2022 года стало сильно меньше», — замечает сотрудница «Медиазоны» Дарья.
Софья Жукова также подчеркивает, что у интернет-медиа, особенно у тех, которые появились после 24 февраля, недостаточно большая аудитория для привлечения рекламодателей:
«Есть крупные медиа с большой аудиторией, куда вполне может пойти иностранный рекламодатель. Если мы говорим про интернет-медиа, их аудитория гораздо меньше. Я вообще считаю, что у нас сейчас слишком много микро-медиа. Я думаю, скоро останутся только те проекты, чье существование действительно будет определяться количеством частных доноров, которые готовы их поддерживать».
Даниил Дедов считает, что важно запускать лайфстайл-проекты, чтобы выжить.
«При этом важно, чтобы такие проекты не ассоциировались напрямую с основным изданием — это поможет избежать лишних рисков из-за статуса или контента», — объясняет менеджер «Холода».
Проблема, по словам Дедова, в том, что независимым медиа не хватает коммерческих специалистов.
«Часто работают только журналисты и один-два человека, занимающиеся бюджетом. Некоторые медиа держатся только благодаря фандрайзеру, который работает на полставки в нескольких проектах сразу. Это ненормально», — отмечает он.
Чтобы зарабатывать на рекламе, нужны постоянные усилия, считает Дедов.
«О себе надо заявлять регулярно: заниматься рассылками, холодными звонками, иметь медиакит. Нужен более широкий lifestyle-контент, отдельные YouTube-шоу или локальные медиа и люди, которые могут этим заниматься. Полагаться только на благотворительные средства — тупиковый путь», — добавляет он.
Жукова предлагает смотреть шире и перенимать опыт других индустрий, например, стримеров на Twitch. Они привлекают подписчиков за счет развлекательного контента и получают хорошие доходы.
«Они создают контент без всякой “боли и страданий” и зарабатывают. Нам стоит это признать», — говорит Жукова.
Она также отмечает, что стоит пробовать какую-то часть контента делать платным.
«Можно использовать материалы, не вошедшие в расследование, — пусть это не огромный рынок, но найдутся люди, которые захотят глубже изучить тему и заплатить за это», — предлагает она.
Катерина Абрамова подчеркивает, что все российские медиа в изгнании сталкиваются с одной и той же проблемой: ограниченная аудитория, на которую они могут рассчитывать, собирая донаты.
«Мы все обращаемся к одной и той же группе русскоязычных за границей, и есть ощущение, что это довольно ограниченное количество людей, гораздо меньшее, чем общее число уехавших россиян. И рано или поздно они устанут», — объясняет она.
Она отмечает, что впереди тяжелые времена.
«Мы все находимся в сложной фазе: кто-то закроется, кто-то сменит профессию. В начале пути все работали на эмоциях и адреналине, а когда ты уже выстроил систему, наступает “жизнь после смерти”», — говорит Абрамова.
Перспективы для независимых медиа в изгнании в целом не самые радужные: блокировки, репрессии, потеря аудитории в стране — все это будет продолжаться еще неопределенное количество времени. «Прогноз негативный, но это реальность, и осознание этого позволяет искать пути, как выжить», — подытоживает она.
Благодарим редакцию «Френдли», в сотрудничестве с которой мы опубликовали этот материал. «Френдли» — независимая онлайн-платформа для поддержки иллюстраторов, поэтов, писателей, сценаристов, подкастеров, видеоблогеров, авторов художественных или документальных фильмов, фотографов, блогеров, журналистов и других создателей контента. На ней собирают средства такие медиа, как «Кольта», «Продолжение следует», «Ротонда», «Радио Долин», «Вечерние ведомости», самиздат No Future, «Хроники.медиа», It's My City Екатеринбург, медиа «Фальтер», T-invariant, медиаинициатива «Четвёртый сектор» и многие другие. Зарегистрироваться на платформе и стать автором «Френдли» можно здесь.
Редакторы текста — журналист Владимир Шведов, основатель «Френдли»; Василиса Борзова, шеф-редактор «Дискурса».
