Существует не так много книг, которые бы открыто говорили с подростками на непростые и неловкие темы, связанные с сексуальностью. Ещё меньше книг написано специально для ЛГБТ-подростков, которым из-за давления общества особенно сложно искать помощи и понимания. Новая книга создательницы проекта «Дети-404» Лены Климовой под названием «Выжить и жить. Долго и счастливо» — это попытка собрать ответы на частые вопросы, которые задают себе подростки. Как понять себя? Что делать с внутренней гомофобией? Надо ли рассказывать родителям? Как понять, кому можно открываться?
В интервью Дискурсу Лена рассказала о книге, а также о том, как ей удаётся поддерживать работу сообщества, как реагировать на манипуляции со стороны подростков, как закон о «пропаганде гомосексуализма» мешает издавать книги, как говорить о гендерной идентичности и почему активистам не обязательно идти на личные жертвы.
— Это ваша третья книга. Первые две также касались вопросов гендера и сексуальности. О чем будет новая книга и почему вы решили написать её именно сейчас?
Одиннадцатого марта нашему сообществу «Дети-404» исполнилось семь лет. Уже семь лет мы получаем и публикуем письма, следим за комментариями, даём советы. И за это время нельзя было не заметить, что проблемы, с которыми к нам обращаются подростки, похожи. Всех интересуют одни и те же вопросы. Как понять, кто я такой/такая? Как разобраться в своей сексуальной ориентации или гендерной идентичности? Как себя поменять, если я сталкиваюсь с внутренней гомофобией? Надо ли рассказывать родителям? Как понять, кому можно открываться? Как признаться в любви и завести отношения?
Раньше я очень много комментировала в сообществе, но потом наступил момент, когда я поняла: мне не хочется больше комментировать — хочется собрать ответы на все эти часто задаваемые вопросы, сделав что-то вроде брошюры.
Так всё и началось, только брошюра не получилась, я довольно быстро вышла за формат тридцати трёх страничек — теперь их намного больше. Зато получилась книга и сейчас у меня полностью готов её черновик. Его читают несколько экспертов: юристка, эксперты по ВИЧ и гендерной идентичности. Через неделю я заберу у них вопросы, замечания, предложения и буду работать с литредакторкой. Я рассчитываю, что к первому апреля бумажный вариант книги уже появится в продаже, а электронную версию я выложу онлайн в сообществе и на своей странице, чтобы можно было найти и скачать её без проблем.
— Как вы планируете распространять книгу? Могут сегодняшние российские законы помешать подросткам приобрести её и прочитать?
Я буду заниматься [изданием и распространением книги] совместно с сервисом самиздата «Ридеро». Я уже делала с ними некоторые свои прошлые книги, например «Страница найдена» об ЛГБТ-подростках и первую версию книги для девочек «Настоящая девчонка. Книга о тебе». Я решила, что искать издательство для новой книги не стоит. Хотя бы потому что тема не самая… привлекательная. И книгу выпустили бы с ограничением 18+, а я в этом естественно не заинтересована, ведь она написана для подростков и мне хочется сделать её доступной.
И, раз это самиздат, я могу свободно выложить электронную версию своей книги и сказать: «Налетайте!» — я автор и авторские права принадлежат мне. Если речь идёт о [традиционном] издательстве, это невозможно. Я выступаю за свободное распространение информации, поэтому схема самиздата мне ближе.
Естественно «Ридеро», как и [традиционные] издательства, соблюдает законы, которыми нас ограничили: книга выйдет с маркировкой 18+. Но книга-то — на сервисе «Ридеро», а это означает, что её могут скачивать и читать несовершеннолетние. Грубо говоря «18+» — это просто то, чем себя защищает сервис. Они как бы говорят: мы поставили отметку, мы предупредили, что это для взрослых. А всё остальное — не их ответственность. Формально никто не может возмутиться, что несовершеннолетний это читает. Точно так же некоторые ЛГБТ-сайты ставят метку 18+ на свои страницы, хотя их может читать кто угодно.
Электронная версия будет бесплатной, а значит даже не самые платёжеспособные люди смогут скачать и прочитать её. Возможно, я попробую высылать книги тем подросткам, которые не могут позволить себе покупку — я так делала с книгой «Страница найдена»: закупала тираж книги, собирала деньги за почтовые расходы и стоимость книги, чтобы рассылать бесплатные экземпляры тем, кто не мог себе её позволить. Так я отправила примерно сотню книг подросткам.
— Как сейчас строится работа проекта «Дети-404»? Какое вы принимаете в нём участие?
Я уже очень давно ни с кем напрямую не разговариваю. Нет такого, что кто-то пишет мне и просит дать совет о самоопределении или чём-то подобном. И даже если бы написал, я бы не стала отвечать, я бы дала ссылки на психологические сайты, статьи.
В команде проекта — семь человек. Из них модерацией занимаются четверо: они в разное время дня следят за порядком в сообществе. У нас нет специалистов, которые отвечали бы на письма, а оставить комментарий может любой человек, если его реплика не нарушает правил группы, поэтому могут комментировать рядом и кандидат психологических наук, и двенадцатилетняя девушка.
— Приходилось ли вам сталкиваться с ложью и манипуляциями со стороны подростков, которые хотели получить помощь? Как вы справляетесь с этим?
Такое случается и тут не надо глубоко копать. Все мы люди и всем нам хочется хорошо выглядеть в чужих глазах. Кто-то, совершивший не очень хороший поступок, может описать его так, что он будет показан с хорошей стороны. Мы ведь видим только одну сторону, которая говорит: «Меня ущемляют, обижают, родители меня не понимают». Естественно, мы верим ей. Но если бы мы могли выслушать другую сторону, она могла бы рассказать нам совершенно другую историю. И это тоже нужно держать в голове.
Конечно, мы стараемся фильтровать откровенную ложь и троллинг. Раньше мы принимали письма на почту, и с этим было сложнее. Но сейчас нам присылают письма в сообщения группы, а это позволяет взглянуть на страницу человека, который его отправил.
Грубо говоря, если там история про то, что «я осознавал себя всю жизнь геем», а у человека в подписках тролльские паблики, футбол и голые женские задницы… Есть конечно вероятность, что это гей, сидящий шкафу, но скорее всего это просто приколист. Или если, например, описано очень много жести, чаще всего это тоже неправда. Шесть-семь лет назад у нас было мало опыта, мы публиковали всё подряд, но сейчас очень внимательно смотрим на те письма, которые вызывают сомнения, стараемся разговаривать с отправителем, задавать какие-то вопросы, чтобы понять, правда это или нет.
Но у нас было и до сих пор есть правило: если мы сомневаемся, но у нас 50% вероятность, что письмо правдиво, мы его публикуем. Потому что лучше опубликовать выдуманную историю, чем отказать человеку с настоящей из-за подозрения, что он говорит неправду. Может быть, это несовершенная политика, но у нас не бесконечные возможности для проверки писем. Даже если письмо правдиво лишь отчасти, это всё равно значит, что человеку нужна помощь.
— Вы получаете письма от родителей? Расскажите о самом запоминающемся случае взаимодействия с ними.
В личные сообщения группы, по-моему, не писали ни разу. Но мне пишут примерно раз в полгода, обращаются с разнообразными вопросами. Одна мама, например, просила посоветовать ей какую-нибудь терапевтическую литературу по теме. Один мужчина, отчим, написал, что подозревает, что его падчерица — лесбиянка, обратился за советом. Помогите, говорит, не знаю, как намекнуть ей, что я совсем не против и что со мной можно спокойно об этом разговаривать. Это было забавно, потому что обычно к нам обращаются с совершенно противоположными вещами, подростки говорят: «Я лесбиянка или гей. Что мне делать? Как рассказать родителям? Как им намекнуть?». А тут приходит родитель и: «Я что-то подозреваю, как бы намекнуть, что я не против?»
Родители пишут крайне редко — такие случаи по пальцам можно пересчитать. Скорее всего, они просто не знают, что такая группа существует. А если и знают, то думают, что мы занимаемся какой-нибудь зловредной пропагандой, запудриваем мозги. Например, некоторые подростки говорили: «Я сказала маме, что есть такая группа, а она мне сказала, что я в своих интернетах начиталась всякой херни, меня запропагандировали и т. д». Ну, то есть, какова вероятность, что эта мама придёт и обратится за советом, если она заранее так настроена?
Думали ли вы о книге для родителей ЛГБТ-подростков? Которая могла бы их поддержать, ответить на «стыдные» вопросы, рассказать о том, как справиться с социальным давлением, защитить ребёнка и помочь ему быть счастливым?
Такая книга уже есть. То есть есть не книга, есть несколько брошюр («ЛГБТ-Родители», «ЛГБТ-родительство: проблемы, потребности, перспективы») предназначенных для родителей, которыми занималась ЛГБТ-организация «Выход» и Российская ЛГБТ-Сеть. Там есть ответы на вопросы и всё остальное. Но опять вся проблема в том, чтобы дети нашли эти брошюры, распечатали или заказали, дали своим родителям. А сами родители… Может быть, они и ищут какую-то информацию, но я не представляю, где они это делают. Вряд ли на специальных ЛГБТ-сайтах.
В стране прямо сейчас есть люди, которые ведут просветительскую работу с родителями ЛГБТ-детей. Есть, например, в Петербурге родительский клуб, где проходят очные встречи. Есть ресурс «Иллюминатор», который уже достаточно давно делает мой знакомый Павел Лопарёв и его коллеги. Это отдельный сайт, предназначенный специально для родителей, с короткими ответами на вопросы, видео, где снимаются специалисты. То есть что-то уже делается, проблема только в том, что нужно донести всю информацию до родителей. Как это делать — уже другой, очень сложный вопрос.
— Существуют ли группы, вроде «Детей-404», но для взрослых? Нужны ли они вообще?
Узкой группы про взаимопомощь, по-моему, нет. Но есть очень много сообществ, где взаимная поддержка — это одно из направлений работы. Ну и, конечно, у взрослых гораздо больше возможностей обратиться за психологической помощью в те же ЛГБТ-организации, к френдли-психологу, поэтому я не думаю есть какой-то голод и потребность в создании специальных групп.
А что касается подростков… Тут понятная ситуация. Мы, получается, уже почти семь лет живём с законом, который запрещает пропаганду гомосексуальных отношений среди несовершеннолетних. За это время появилось не так уж и много тематических групп, которые открыто говорят, что они не против присутствия подростков в их рядах. Ни в одном законе не написано, что администраторы групп «ВКонтакте» обязаны указывать в названии своей группы маркер «18+». Администраторы групп «ВКонтакте» не считаются средством массовой информации, и отдельные Интернет-сайты тоже не считаются. Они не должны этого делать, но большинство это сделало добровольно — открытые группы перевели в статус закрытых, стали проверять каждого подписчика. Потому что не хочется проблем с законом, не хочется отвечать полиции. Мне грустно на это смотреть, хотя я понимаю почему это происходит и не могу никого осуждать за этот выбор.
— Вы регулярно сталкиваетесь с угрозами из-за своей деятельности. Поступали какие-то угрозы в связи с выходом книги? Как удается справляться с этим?
Последние несколько лет я живу практически спокойно. Пик угроз был в 2015 году, когда у нас произошла первая блокировка, штраф, суды. Тогда про нас писали в разных патриотических пабликах, к нам приходили толпами люди с угрозами. Доходило до того, что я вставала с утра, открывала «ВКонтакте» и у меня было под двести непрочитанных сообщений. Я их удаляла, не читая, потому что все они начинались с не очень миролюбивых пожеланий.
Но уже несколько лет меня никто не беспокоит. Может быть, иногда напишет несколько желающих потроллить и посмеяться, но тут же всё легко: это просто соцсети — забанила, забыла, нет проблем. Гораздо больше хлопот мне доставляет депутат Милонов, который чуть ли не каждый год пишет на меня какое-то новое заявление. Из-за него я бегаю то в полицию, то в прокуратуру, где меня все уже знают в лицо. Последняя нападка от него была в январе этого года. Мне позвонили из местной прокуратуры и сказали: «У нас лежит на вас жалоба от депутата государственной думы, приходите к нам».
Женщина, которая меня вызвала в прокуратуру, мне печально знакома, потому что год назад она меня уже вызывала объясняться из-за Милонова. Тогда я взяла 51 статью, а она стала на меня кричать и высказала мне кучу неприятных вещей: мол, такие как я не должны жить в России, ей страшно воспитывать детей, у нас отвратительная группа…
В этот раз она снова звонит мне, говорит о жалобе Милонова, в которой написано всё то же самое. Каждый раз он пишет одно и то же: «В сети Интернет есть группа, в которой ведётся пропаганда, прошу запретить, оштрафовать Елену Климову», трали-вали.
Я традиционно отказалась давать объяснения, прокурор отпустила меня, казалось бы, с миром, а через несколько дней мне позвонили из полиции и сказали, что теперь бумаги Милонова лежат у них, и мне нужно прийти объясниться по поводу того, что я мошенница. Я обалдела. Дама-прокурор, очевидно затаила на меня злобу за то, что я отказалась давать ей объяснения. Она изучила все ссылки, которые Милонов приложил к своей жалобе, и среди них была моя статья про ЛГБТ-подростков и психологов. Она заканчивалась словами: «Если вам понравилась статья, распространяйте её. Если захотите меня отблагодарить материально, вот мой номер карты. Спасибо». В этих словах она разглядела мошенничество.
Самое противное во всей этой скучной истории, что всё это происходит только из-за Милонова, который на меня постоянно жалуется. Ни в полиции, ни в прокуратуре не рады получать его жалобы, поэтому они отыгрываются на мне. И мне от этого тоже невесело, но я с этим ничего не могу сделать: не могу же я пожаловаться на Милонова за какой-нибудь ложный донос или клевету. И вообще у него депутатская неприкосновенность.
Меня каждый раз такая досада берёт. Я думаю: вот человек сидит в Государственной Думе Российской Федерации. Ему больше нечего делать, как каждый год строчить по жалобе, чтобы меня оштрафовали, нашу группу закрыли, а людей в органах оторвали от настоящей работы? Уж лучше бы были хейтеры, потому что гораздо проще забанить десять человек, сидя на попе, чем ходить по подобным заведениям и портить нервы.
— В последнее время вас часто обвиняют в трансфобии. Есть ли в книге пункты, касающиеся гендерной идентичности подростков? Какова на данный момент ваша позиция по отношению к трансгендерности?
Естественно, в книге есть глава об этом, причём очень большая. Обвинения в трансфобии связаны с двумя вещами: с некоторыми комментариями, которые были оставлены в наших старых группах и с тем, что в моей книге «Настоящая девчонка» было написано, что есть только два пола.
Ненавижу комментировать этот вопрос, потому что он не касается правды, он касается идеологии. Если я скажу, например, что сексуальная ориентация может быть не врождённой, а приобретённой, меня никто на куски не разорвёт. Между прочим, это действительно так. Сейчас, насколько я поняла, учёные сходятся именно на таком взгляде на сексуальную ориентацию: что она не врождённая, что есть какие-то генетические факторы, которые на нас влияют, но их достаточно мало, и в целом причина сексуальной ориентации многофакторная. Есть вклад и генетический, и гормональный, и социальный, и индивидуальный. Это комплексная вещь, которую нельзя [объяснить] просто так лозунгом Леди Гаги «Born this way». И, если ты скажешь об этом, тебе никакая остро идеологически настроенная группа за это не распнёт. Нет, кто-то может начать возмущаться, но тебя не назовут гомофобкой.
А что касается вопроса гендерной идентичности и трансгендерности… Он ещё больше идеологически заряжен, чем вопрос сексуальной ориентации. Если ты что-нибудь начнёшь говорить о том, что гендер — это социальный конструкт и про то, что мы живём в патриархальном мире, тебя сразу называют трансфобкой. Хотя на самом деле с гендером всё устроено точно так же, как и с сексуальной ориентацией. То есть нельзя сказать, что наша гендерная идентичность на сто процентов объясняется генетическими причинами, как нельзя и сказать, что она на сто процентов объясняется влиянием общества или нашими индивидуальными особенностями. Гендерная идентичность появляется как сплав одного, другого и третьего. Каждый пропускает через себя индивидуально правила, которые даёт общество, и в итоге формирует некую собственную идентичность.
Разнообразные споры, которые я постоянно наблюдаю между некоторыми трансгендерными людьми и радикальными феминистками, которые уничижительно отзываются о них, вызывают у меня много вопросов: для меня это какие-то ужасные крайности. Что самое противное, меня никто не хочет слушать. Потому что это идеологический вопрос. Не важно, что я думаю на самом деле, потому что наделали скринов комментариев пятилетней давности, сделали из них пост и говорят: «Посмотрите, какие они трансфобы». Поэтому я сначала не хотела отвечать.
Помню, некоторые люди возмущались из-за того, что мы удалили комментарий про самостоятельное начало гормонотерапии. Но самостоятельное начало гормонотерапии врачами категорически не рекомендуется, а приобретение препаратов тестостерона в Российской Федерации незаконно, и можно сесть по статье о контрабанде, если попытаться их получить без рецепта. В общем, всё достаточно сложно с этим вопросом. Но у нас постоянно публикуются письма трансгендерных подростков и всегда можно пойти и посмотреть на комментарии, которые под ними оставляют или оставить собственный.
— Чем вы занимаетесь помимо процесса над изданием книги и поддержания сообщества?
У меня есть работа, как и у всех людей, — я работаю редактором в «Яндексе». Параллельно я размышляю над несколькими книгами, которые мне бы хотелось написать, но пока они все ещё на стадии черновиков, задумок и не превратились во что-нибудь осязаемое.
Идея одной из них родилась так: у нас с моей подругой есть традиция — мы иногда гадаем на книгах. То есть надо взять первую попавшуюся книгу с полки, назвать номер страницы, назвать строчку, ткнуть пальцем и там будет ответ на твой вопрос. Понятно, что если гадаешь на Бродском, там будут одни ответы, если на Уголовном кодексе — другие. У меня возникла мысль: «Можно сделать такую книгу, которую открываешь на любой странице, тыкаешь пальцем и там обязательно будет что-то такое, что будет о тебе и тебя поддержит!». А потом эта мысль как-то стала понемногу трансформироваться в идею сделать книгу-поддержку, книгу, которая могла бы быть заменой очень крутого, понимающего специалиста. Которая бы говорила: «С тобой всё хорошо, ты имеешь право на те чувства, которые чувствуешь, ты можешь отдыхать, ты можешь работать, ты можешь делать, то что хочешь. Ты можешь так одеваться, так себя вести. С тобой всё нормально, с тобой всё в порядке. Ты должен жить дальше, я тебя верю».
Когда я только подумала об этом, у меня был такой восторг! Я бегала по комнате, кричала, что это гениальная идея, что это будет лучшим подарком для любого человека! Но пока я остановилась и размышляю, как её лучше сделать, для кого и какие там должны быть слова.
— Что вас сейчас держит на плаву и заставляет продолжать?
Мне просто кажется, что я делаю то, что нужно. Сколько мы существуем, мы продолжаем получать письма подростков, которые хотят высказаться, а значит им это важно. Нет такого, что раз-раз — и писем нет совсем. То есть было бы классно, если бы писем и нужды в них не было бы вообще, и мы бы сказали: «Ребята, наша миссия выполнена, мы закрываемся! У всех всё хорошо и больше ничего не надо делать». Но, наверное, даже если закон о пропаганде отменят, даже если что-то очень хорошее случится, всё равно всегда нужно будет место, где можно будет высказаться. Главное, что меня мотивирует — это понимание того, что это нужно, что я делаю это не просто так. Есть и другие мотивы, но все они очень маленькие.
Благодарность? Мы не очень много получаем благодарностей, нам не пишут, что-то вроде: «О, спасибо вам. Вы такие классные!». Бывает, конечно, иногда, что кто-то через четыре года или даже через пять возвращается и говорит: «Вот, я писал вам в 16, мне сейчас 20, хочу поделиться своим опытом». Есть у нас пара таких писем. Это очень приятно каждый раз, просто ужасно приятно! Но даже если бы не было таких писем, мы бы всё равно дальше делали то, что делаем. Просто потому, что это кому-то нужно.
А вообще, раньше, когда это всё только начиналось, вокруг было очень много поддержи. В 2013-14 году, когда обсуждался закон о пропаганде, когда всё это было в новостях и мы только начали проект, поддержки было очень много. Про нас писали иностранные СМИ, люди в России и заграницей выходили на пикеты в поддержку проекта. Каждый раз это было так «ух ты, как здорово!». Сейчас этого почти нет. Не то чтобы все привыкли, что мы существуем, но может и так. Мы существуем уже семь лет и это уже не событие. Может быть, хотелось бы иногда получать больше поддержки, но ты ведь не будешь ходить и просить её. Так что, сколько есть, за то и спасибо.
— У вас никогда не возникала мысль сдаться, просто прекратить свою деятельность?
Мысль возникала. Но не в формате «сдаться», а в формате «кажется, ты уже сделала достаточно. Можно уже, наверное, и уйти». Она возникала в моменты большой усталости. Но я понимаю: такая мысль говорит не о том, что я хочу уйти и перестать, она говорит о том, что я хочу отдохнуть. Как, например, бывает иногда, что приходит в голову мысль «Хочу пожрать». Но если хорошенько над этим желанием подумать, ты понимаешь: «Нет, на самом деле я хочу не пожрать. На самом деле я хочу отдохнуть от работы, или чтобы со мной поговорили». То есть еда выступает чем-то, что замещает настоящее желание. Точно так же моё желание «а бросить бы всё нахрен» — это желание отдыха, перезагрузки. Я это понимала, давала себе отдохнуть, поэтому я всё ещё остаюсь руководительницей проекта.
У нас есть супервизия. есть человек, профессиональный психолог, который встречается с нами раз в две недели и мы все вместе разговариваем о нашей работе, о своих чувствах. Раньше у нас ничего такого не было, но вот не так давно появилось. Психолог пришёл и сам предложил нам услуги. Это поддерживает. Так что пока уходить я не собираюсь, но, если когда-нибудь захочется, я не думаю, что из-за этого случится что-то ужасное. Я просто постараюсь сделать так, чтобы проект продолжил работать без меня и не развалился с моим уходом.
— В интервью журналисту Карену Шаиняну актер Билли Портер сказал, что активизмом может называться только то, что сопряжено с личными жертвами. Если ты ничем не жертвуешь, ты не активист, посты в фейсбуке — это не активизм. Что такое активизм для вас?
Это высказывание очень спорно звучит. Наверное, я просто не люблю слово «жертвовать». Тут вообще можно очень сильно копаться в том, что именно можно считать активизмом? Действительно есть люди, которые считают, что активизм — это только когда ты выходишь с плакатом на улицу, что-то говоришь, а всё остальное — это фигня. То есть писать книги — это не активизм, вести паблик — это не активизм, заниматься просвещением — это не активизм. Я так, конечно, не думаю. Активизм — это всё, что ты делаешь не только для себя, но и для других, возможно решая какую-то общественную проблему. Это необязательно значит, что надо чем-то жертвовать.
О реальных жертвах можно говорить, если ты переходишь в разряд «открытых». Есть ведь множество «закрытых» активистов и волонтёров. Они очень много делают, но вы не знаете их имён Вот нас в команде семь человек. И большую часть этих людей никто не знает, потому что они по разным причинам захотели остаться в тени. Из-за этого они не получают благодарностей, которых достойны, но не получают и шишек, которые падают на голову открытых активистов.
Да, если ты открыта, ты в какой-то мере жертвуешь своей безопасностью, своей приватностью, потому что к тебе обращаются люди и приходится разговаривать с ними, направлять их куда-то, тратя своё время и так далее. Но в конечном итоге это всё равно твой выбор. Я делаю то, что делаю, но прекрасно понимаю, что могу перестать быть активисткой и больше не буду ничем жертвовать. Это же не навсегда.
— Как вы думаете, могут ли ЛГБТ-подростки, да и вообще подростки, в принципе быть счастливыми? И что нужно для этого счастья?
Один мой друг мог бы в ответ на этот вопрос провести трёхчасовую лекцию, потому что ему очень нравится тема счастья и того, что для счастья нужно. А я думаю, что любой человек может стать счастливым, хотя нельзя сказать, что счастье — это на сто процентов наш личный выбор. Потому что иногда это издевательски звучит: «Если хочешь быть счастливым, просто будь!». Но есть и обратная сторона: «Я жертва обстоятельств, которой никогда не светит счастливая жизнь, потому что мне не повезло, у меня есть определённые особенности». Это тоже неправда. И неважно, какая особенность тут имеется в виду — та, которая мешает жизнь в обществе, или просто жить.
Вообще, я очень люблю списки и обычно, когда заходит речь о счастье, я советую человеку попробовать сесть и написать список тех вещей, которые делают его счастливее. Всё что угодно: вкусная еда, наличие любимой работы, безопасность родных, отношения. А потом посмотреть на каждый пункт этого списка и спросить себя: «Что я могу сделать, чтобы к этому пункту приблизиться?». И окажется, что уже прямо сейчас что-то можно сделать. Вкусно покушать, например, проще всего.
В общем-то есть множество вещей, которые мы можем контролировать, чтобы быть счастливее. И считать, что ЛГБТ-человек автоматически обречен на несчастья, одиночество и гадкую жизнь, неправильно. Надо думать о том, что делает счастливее именно вас. Надо стараться стать счастливее и делать каждый день что-то маленькое, от чего хоть чуть-чуть, но становится легче: думать о близких, носить тёплую одежду, заботиться о своём здоровье — что угодно. Найти, например, других людей, которые находятся в таком же положении, посмотреть на их опыт и на то, каким образом они выживают, как становятся счастливее. У нас у всех есть проблемы, но всегда рядом найдутся люди, у которых они такие же, как у нас.
А если наступают самые тёмные времена, всегда можно обратиться за помощью к подругам и друзьям и, конечно, не не надо забывать, что существуют специалисты-психологи, которые также могут помочь. Не нужно притворяться Железным человеком, Бэтменом, несгибаемой Женщиной-кошкой, которые сами решают собственные проблемы и никогда не обращаются за помощью, потому что «нельзя же быть слабым».
И всё это вместе может сложиться в счастье.
Иллюстрации: Саша Керова
