Меня бомбит

«Может, вам следовало остаться в России и бороться, вместо того чтобы воровать йогурты в шведском супермаркете и спать на вокзале?» Герои остросоциальной пьесы «Меня бомбит», ставшей одной из лучших на фестивале молодой драматургии «Любимовка», — двое полицейских из шведского городка. Беседуя в участке с эмигранткой из России, они рассуждают о том, как несправедливые законы делают из людей преступников, почему россияне должны свергать правительство и бороться внутри страны, как маленький человек становится виновным в глобальных трагедиях и есть ли смысл охранять порядок в мире, где всё взрывается и горит.

Лассе, полицейский, около 40

Ингрид, полиционерка, 35

Арина, около 30

Место действия: милый шведский участок полиции.

Ночь

Кабинет. Лассе и Ингрид сидят за столом. Лассе засыпает молотый кофе в фильтр и заправляет кофе-машину, Ингрид смотрит в компьютер.

Ингрид. Она ждет допроса уже час, Лассе.

Лассе. Сначала — кофе. Я уже никакой.

Ингрид. Все из-за твоего кофе.

Лассе. Вот ты как думаешь, правильно ты сделала, что арестовала старика Йорга? Ведь ему место на улице.

Ингрид. Тут вариантов быть не может. Разбил бутылку о чужую голову — идёшь в тюрьму.

Лассе. Он хотел в тюрьму, поэтому разбил бутылку о голову Нильса. И вот ты его арестовала. Потом его посадят, и наш Йорг получит тапочки, суп и телек.

Ингрид. Пусть, если это плата за покой остальных людей.

Лассе. Ты не заметила одну закономерность.

Ингрид. Ну, расскажи, святоша Лассе. Расскажи мне

Лассе. Ты все сделала правильно. Ты посадила старика Йорга. Причём, на сей раз за тяжкие телесные повреждения. Раньше он не трогал людей. Только окна и мебель. Что будет в следующий раз, Ингрид? Убийство? Он не хочет на улицу, так? Хочет в тепло. В прошлый раз Йорг отсидел два месяца. Сейчас Йорг сядет на год — на два. Год пролетит быстро. Йорг побродяжничает пару месяцев и захочет обратно, в тюрьму. Значит, в следующий раз он совершит что-то серьёзное, чтобы сесть надолго. А ты, честный полицейский, арестуешь его. Я все верно рассказываю?

Ингрид. Йорг надоел всем, даже мне. Но мы не можем оставить его проступок без наказания.

Лассе. Йорг бездомный. Сесть в тюрьму для него — не наказание, а заслуженная награда.

Ингрид. Что же ты предлагаешь? Забыть, что Йорг сделал с головой Нильса? Как мы потом посмотрим Нильсу в глаза?

Лассе. Нильс и Йорг друзья. Судья знает Йорга. Адвокат уже видеть его не может. И даже прокурор хочет спрятаться куда подальше. Никто не хочет увидеть Йорга в суде через год. Вывод: эту цепочку надо оставить.

Ингрид. Йорга исправит только смерть.

Лассе. Или если его отпустят. На улицу.

Ингрид. Ты предлагаешь, может, и русскую эту отпустить?

Лассе. Не меняй тему разговора. Наша система закона приручила Йорга вести себя подобным образом. Мы с тобой, суд и все остальные. Это мы сделали из Йорга преступника.

Ингрид. Русская ждет допроса. Пойдём.

Лассе. Я жду… А, я не включил!

Лассе включает кофе-машину.

Ингрид. Мы бы вообще не арестовали русскую, если бы не поехали купить тебе пачку кофе.

Машина работает. Кофе капает.

Лассе. Нет, Нильс и Йорг подрались, позвонили нам. Йорг упросил Нильса позвонить нам. Мы заехали допросить Нильса о его драке с Йоргом. И заодно мы взяли пачку кофе. А там и обнаружили, что русская…

Ингрид. И тут святоша Лассе увидел, как русская украла два йогурта.

Лассе. Абсурд. Красть низкокалорийные йогурты, если тебе нечего есть.

Ингрид. Нильс сказал, что ничего страшного. Но Лассе, святоша Лассе, не мог отпустить девушку. Лассе жаждет правосудия. Так почему ты хочешь отпустить Йорга, а русскую — нет?

Лассе. Потому что она нарушила закон.

Кофе перестаёт капать. Полицейские берут кружки. Лассе идет к камере, открывает дверь и приглашает Арину за стол. .Разговор полицейских и Арины идет по-английски.

Лассе. Объясните еще раз, пожалуйста.

Арина. Меня бомбит. I am bombed.

Лассе. Ваш город бомбят?

Арина. Нет.

Ингрид. Ваши родственники пострадали?

Арина. Возможно. У меня есть украинские корни. Моя бабушка из Харькова.

Лассе. Вас преследуют из-за происхождения?

Арина. Нет.

Ингрид. Но ведь вас преследуют?

Лассе. Что вы тут делаете?

Арина. Я уехала из-за позорной войны, которую начал диктатор, которого я не выбирала. Никто из тех, кого я знаю, его не выбирал.

Ингрид. Вас обманули?

Арина. О, да.

Лассе. Тогда вам стоило обжаловать выборы и назначить другого президента.

Арина. У нас это так не работает.

Лассе. А как работает?

Арина. Мы выходим на площадь, и всех арестовывают. Потом пытками и угрозами выбивают признание в измене родине.

Ингрид. И вас пытали?

Арина. Меня нет. Но я знаю, людей, которых пытали.

Ингрид. Значит, не всех.

Лассе. Они могут подать жалобу на произвол полиции.

Арина. Это тоже не работает.

Лассе. У вас хоть что-то работает?

Арина. Да, есть одна вещь. Преследование. У нас могут преследовать людей из-за их национальности, веры, сексуальной ориентации. За значок с радугой меня могут посадить.

Ингрид. Вас преследовали из-за вашей сексуальной ориентации?

Арина. Нет еще. Но могут.

Ингрид. Нет «ещё»?

Арина. Ну меня пока не за что. Я — скучный цисгет. А моих друзей преследовали.

Лассе. У вас какое-то безобразие в стране происходит.

Арина. Именно. Потому я уехала.

Ингрид. Сюда, к нам. Но здесь тоже не все идеально. У нас есть коррупция и нечистые на руку политики. Как и у вас.

Арина. Ваши коррупционеры все же отличаются.

Лассе. Может, вам следовало остаться в России и бороться, вместо того чтобы воровать йогурты в шведском супермаркете и спать на вокзале?

Арина. Мою карту заблокировали из-за санкций. У меня нет денег.

Лассе. Ваша страна напала на другую. Так что ничего удивительного.

Арина. Но не я же лично напала на другую страну. Я не виновата. Мне надо что-то есть.

Лассе. Вы ведь не пострадали.

Арина. Вам кажется. Мне негде даже переночевать.

Ингрид. Сегодня можете поспать у нас.

Арина. Спасибо. А завтра?

Ингрид. Попробуем посадить вас на самолёт завтра утром.

Арина. Вы не понимаете… Стоит в Москве выйти на площадь с белым листом бумаги, и тебя арестуют. А то и посадят на пятнадцать лет, если не одобряешь действия правительства. Я не могу туда вернуться.

Лассе. Жаль, что так. Но это не наша проблема, а ваша. Ваше правительство, вам с ним и иметь дело.

Арина. Я не могу вернуться. Ну, поймите же.

Ингрид. У вас совсем ничего нет в России?

Арина. Ничего.

Ингрид. Семья?

Арина. Родители. Но они думают, что эта война нужна.

Ингрид. Но они же не выбирали диктатора?

Арина. Ну…

Лассе. А чем вы занимались в России?

Арина. Да ничем. Работала на государство — людоеда. Потому ушла с работы и уехала в свободную страну. Сюда.

Ингрид. А что вы делали в Швеции?

Лассе. И чем вообще хотите заниматься дальше?

Арина. Я ходила на протесты. Писала посты в фейсбуке. Написала уже на большой тюремный срок. Хочу работать волонтером с беженцами, ехала в лагерь и не доехала. Хочу помогать людям. Да, хочу помогать людям, которым нужна помощь. Возвращаться в Россию не хочу и не могу. Это самоубийство.

Ингрид. Вас ищут?

Арина. Да нет. Никому я там не нужна.

Лассе. И еще штраф за йогурт получите. Три тысячи крон.

Арина. У меня столько нет и не будет.

Лассе. Жаль, но… Это не наша вина.

Ингрид. А местные русские вам помогли?

Арина. Не особо. Все заняты своими делами, работу не потерять, как деньги родственникам перевести. И все говорят одно и то же. Ты, Арина, должна сама свергнуть свое правительство.

Ингрид. Это сложно. Но у вас получится.

Лассе. Никто, кроме вас, этого не сделает.

Арина. Я не могу вернуться в Россию, пока не падёт режим.

Ингрид. А когда он падёт? Примерно?

Арина. Я не знаю.

Лассе. Пожалуйста, расскажите мне про кражу йогурта.

Арина. Что рассказать?

Ингрид. Вот вы вошли в магазин и решили украсть йогурт.

Лассе (пишет протокол). Вы хотели украсть йогурт, когда вошли в магазин?

Арина. Конечно, нет. Я хотела купить еды. Но мою карту не приняли. Продавец еще раз провела мою карту. Потом объявила, что русские карты не принимают. Я схватила йогурт и побежала. Кажется, они вызвали полицию. А нет, вы сами пришли. Я отдала йогурт вам, но вы меня арестовали. Так было дело. Что дальше?

Лассе. Вас депортируют, Арина.

Арина. Я не виновата. Я хотела есть. И до сих пор хочу.

Ингрид. Вы вернетесь в Россию и там поможете людям, которые нуждаются в помощи. Как вы и хотели.

Арина. Нет.

Ингрид. Все будет хорошо, Арина. Побудьте пока здесь. Отдайте, пожалуйста, ремень и куртку. Мы хотим убедиться, что вы себе не навредите.

Арина. Зачем мне себе вредить?

Лассе. Люди в отчаянном положении способны на разные вещи.

Арина. Я не в отчаянном положении. Мне просто нужна помощь. Доехать до лагеря беженцев.

Ингрид. Вернемся к разговору через пару часов. Постарайтесь отдохнуть.

Арина отдает ремень и крутку. Ее провожают в камеру. Арина садится на мат в углу. Полицейские выходят.

Звонит телефон.

Кабинет

Звонит телефон. Ингрид берет трубку. Разговор по телефону и последующий диалог полицейских идет на шведском.

Ингрид. Полиция… Здравствуйте… Как вас зовут?.. Что случилось?.. Как зовут вашего парня?.. Окей… Ваше имя? Ханна? Отлично, меня зовут Ингрид. Пожалуйста, успокойтесь. Дышите… Куда он мог пойти?.. Какие приметы?.. Он взял телефон?.. Нет… Ясно… Хорошо…. Дайте ваш номер… Пишу… Окей…. Да, сообщим, как узнаем… До свидания…

Лассе. Кто-то пропал?

Ингрид. Кто-то собирается убить себя. Девушка позвонила, что парень шлет ей тревожные сообщения. А потом перестал отвечать на звонки.

Лассе. Насколько тревожные?

Ингрид (читает записанный текст). Моя жизнь без тебя не имеет смысла… Ты пожалеешь об этом… Прощай…

Лассе. Позвоню ребятам. Пусть посмотрят камеры на мосту.

Ингрид. Девушка сказала, что они поссорились.

Лассе. Парень ее обижал?

Ингрид. Нет. Она решила с ним расстаться, потому что он ей не подходит. Слишком скучный.

Лассе. Зато теперь ей весело.

Ингрид. Люди никогда не ценят то, что у них есть.

Лассе. Кто бы говорил.

Ингрид. Ты это про что?

Лассе. Ни про что.

Ингрид. Это не ответ.

Лассе. Все будет хорошо, если все люди станут ходить пешком, есть овощи и заниматься сексом хотя бы раз в неделю. Заботиться о природе. Чистить зубы ирригатором и пИсать в душе. Экономить бумагу. Все будет хорошо. Но люди не хотят ходить пешком и даже на велосипеде дальше десяти километров никто не поедет. А лично тебя абсолютно не волновали ни беженцы, ни русские до сегодняшнего дня. Не прерывай меня, я тебя не прерывал.

Ингрид и не думала его прерывать.

Лассе. Люди не хотят просто быть вместе и радоваться еде и чистой воде. Люди меняют партнёра из-за грязных носок. Люди выбрасывают собак, если они болеют. Люди могут усыпить кошку или отобрать ребёнка. Это все люди делают. А где-то люди друг друга и убивают. И когда такие, как мы с тобой, видим убийство, то кричим: убийство, убийство. А кто-то стоит рядом с убийством, и ему не дают закрыть глаза. И когда этот человек бежит в такое место, как наш город, что мы говорим? Езжай обратно, к убийце. Смотри, как он убивает, останови его голыми руками. Давай. Давай. Что, не можешь? Ты никто. Ты был никем. Ты уже давно мёртв. Вот в чем правда. Люди думают только о своём благополучии. Когда мы отправим Арину в ее Россию, она будет искать работу и дом. Она не пойдёт ни на какие демонстрации. Она хочет жить. Хочет есть. Хочет спать в кровати, а не в камере. Вот чего хочет любой человек.

Ингрид. Тогда выгони ее сейчас. Чего мы ждем.

Лассе. Сейчас холодно. И она заблудится. А нам потом отвечать.

Ингрид. Вот он. Твой эгоцентризм. «Нам потом отвечать». Это все, что тебя волнует. Тебя пугает ответственность. Тебя пугает сама возможность помочь человеку изменить мир.

Лассе. Никакой мир она не изменит. Уж поверь. Только попадёт в еще один переплёт. К счастью, далеко отсюда. А ты со своей виной западного человека просто не можешь смириться с тем, что люди иногда не хотят ничего менять в своей жизни и уж тем более в мире. Так что тебе, возможно, стоит, поумерить свой идеализм.

Ингрид. Прости, ты сейчас учишь меня, что я должна думать? Реально? Ты, мужчина, белый, учишь меня, женщину, что я должна думать?

Лассе. Мне нечему тебя учить.

Ингрид. Поищи себе другого партнёра, Лассе. Ты мне не подходишь.

Лассе. Вот оно. Как только возник конфликт, так все, пора менять партнёра. Да ты просто уходишь от разговора. Боишься, что можешь быть неправа. Но поверь, ты поменяешь партнёра, но он будет не лучше меня.

Ингрид. Это еще что?

Лассе. У всех недостатки. Даже у тебя. Особенно у тебя. Особенно у таких, как ты. Идеалистка.

Ингрид. Святоша Лассе. Посмотри в свой глаз. Бревно торчит. Так ты поможешь Арине или нет?

Лассе. Выпускай её. Выпускай Арину. Пусть получит свой урок.

Ингрид. Это как?

Лассе. Выпускай и всё. Если с ней что случится, возьмёшь ответственность на себя.

Ингрид. Вот он, Святоша Лассе во всей красе.

Несколько часов спустя

Ингрид и Лассе наливают кофе и зевают. Затем отпирают камеру и приглашают сонную Арину в кабинет.

Ингрид. Кофе будете?

Арина. А можно?

Ингрид. Да, и печенье.

Арина. Спасибо. Есть что-то без сахара? Простите, я просто не ем сахар…

Ингрид отходит к кофейнику, наливает две чашки кофе и берет йогурты и ложки. Ставит чашку перед Ариной и собой. Лассе недовольно замечает, что ему чашку не поставили, и идёт налить себе кофе. Арина разглядывает йогурты.

Арина. Это же улика.

Ингрид. Я сохраню упаковки для протокола.

Арина. Вы потом не напишете, что я съела йогурт? В России полицейские иногда подкидывают марихуану политическим активистам.

Ингрид. Зачем?

Арина. Чтобы посадить в тюрьму неудобных людей.

Ингрид. Вам подкидывали марихуану?

Арина. Нет. Но я знаю тех, кому…

Лассе. Так почему же вы говорите, что вас бомбит? Что это значит? Это русский обычай — сбрасывать бомбы?

Арина. Похоже на то.

Арина ест йогурт.

Лассе. Как йогурт?

Арина. Так себе.

Лассе. Эти диетические йогурты страшная гадость.

Арина. Зато полезные.

Ингрид. А в России йогурты вкусные?

Арина. Как повезет.

Лассе. Итак, как вы оказались in the middle of nowhere? То есть в нашем городке.

Арина. Я ехала в лагерь для беженцев. Это где-то здесь.

Лассе (снова пишет отчет). Я бы не сказал.

Ингрид. В другой стороне, если быть точной.

Арина. Я поехала не в ту сторону. Денег на билет обратно у меня не было, и я пошла пешком. Вечером пришла сюда. Зашла в магазин. Карта не работала, я пыталась украсть йогурт.

Лассе. Да, спасибо. Я уже написал протокол. Вам надо будет подписать. А что вы будете делать в лагере беженцев?

Арина. Там есть еда. Есть люди, которым я могла бы помочь. Есть другие волонтеры, русские в том числе. Возможно, кто-то из них в таком же положении, как и я. Я много чего умею: готовить, убирать, я легко нахожу язык с детьми.

Лассе. Ясно. А в России вы кем работали? На госслужбе?

Арина. В галерее. Водила экскурсии. Но галерея государственная, и я сбежала. Я не могла больше работать на государство — убийцу.

Лассе. А в Швеции вы тоже планируете водить экскурсии?

Арина. Почему нет?

Ингрид. У нас много галерей. И дизайнерских магазинов.

Арина. Я люблю искусство. Арт. Дизайн. Моду.

Лассе. Есть люди, которые лишились домов из-за войны. И работы. И родных. А у вас все есть.

Арина. Больше нет.

Ингрид. Вас выгнали из страны?

Арина. Да нет. У нас предпочитают помучить людей. Я уехала сама.

Лассе. Но ведь у вас все было. Вы сами отказались.

Арина. У меня нет ничего.

Ингрид. Но семья есть?

Арина. Мои родители поддерживают войну.

Ингрид. Так они голосовали за диктатора?

Арина. В общем… Не знаю.

Ингрид. Тогда вы должны переубедить их!

Арина. Вы не понимаете, они смотрят пропаганду целыми днями.

Ингрид. Значит, покажите им европейские новости. Американские. Или независимые медиа ваших журналистов. В ютубе.

Арина. Аааааааа.....

Ингрид. Вы должны попробовать. Мои родители не понимали мое вегетарианство, но я переубедила их уменьшить количество потребляемого мяса. Я показала им фото и видео с ферм. Они были в шоке. Вы тоже можете показать вашим родителям видео, где ваша армия совершает разные преступления. Ваши родители постепенно поймут, что неправы. Или хотя бы начнут сомневаться.

Арина. Нет. Я устала с ними разговаривать. Они бросают трубку, неделями не отвечают на сообщения. Обвиняют меня в измене родине. Меня. Но ведь я люблю свою страну, народ, но не могу любить правительство. Я пытаюсь помочь своей стране, а меня считают предательницей.

Лассе. То есть вы отказываетесь высказывать свою гражданскую позицию в России, приезжаете в Швецию, говорите, что вы против войны, просите нас помочь вам, хотите остаться здесь жить, непонятно чем заниматься, и домой ехать не собираетесь. Я все правильно понял?

Арина. Я собираюсь приехать в Россию. Когда режим падет.

Ингрид. Без вас режим не падет. Надо подтолкнуть.

Арина. Я не хочу в тюрьму.

Ингрид. Вы должны свергнуть диктатора. Вы говорили, что вас таких много.

Арина. Таких?

Лассе. Тех, кто против войны.

Арина. Ну, да.

Лассе. Почему бы вам, наконец, не объединиться у себя в стране и не сменить руководство, вместо того чтобы приезжать в другую страну и требовать убежища? Ваша страна бомбит другую. Вам надо остановить войну.

Арина. Мы боимся. Мы сбиты с толку. Нас всех бомбит.

Ингрид. Не бойтесь.

Арина. За мои посты в фейсбуке мне могут назначить штраф больше, чем за этот йогурт.

Лассе. Но то штраф за правое дело. А здесь вы просто воровка. Йогурта.

Ингрид. Да, на родине вы бы стали героиней.

Арина. Я не хочу быть героиней.

Ингрид. Вы должны очистить вашу страну от грязи и начать с чистого листа.

Арина. Этим моя страна и занимается, причём, регулярно. Сейчас Россию чистят от таких, как я. Они уже сотни лет чистят Россию от умных людей. Я, конечно, не очень умная.

Ингрид. Вы нужны своей стране. Вернитесь и исправьте все.

Лассе. На ваших глазах свершается история, а вы сбежали.

Арина. Но мне страшно.

Ингрид. Исторические события всегда пугают. Но вы можете стать не просто наблюдателем, а участником.

Арина. Я не хочу участвовать в истории. Я хочу, чтоб не было войны.

Лассе. Как же вы можете помешать войне здесь?

Арина. Я надеялась… На знакомых… Друзей… Но всех волнует только то, что касается лично их. Никто не хочет помочь мне.

Лассе. Это вы должны помочь. Своей стране.

Ингрид. Вот вас вряд ли интересуют войны в арабских странах и в Африке.

Арина. Что вы имеете в виду?

Ингрид. Среднего белого европейца не волнуют арабы и африканцы, которые гибнут каждый день.

Арина. Вы неправы. Мне жалко всех. Мне жалко китов, которые задыхаются от пластика. Мне жалко сибирские леса, которые вырубают и везут в Китай.

Ингрид. Так вернитесь и защитите сибирские леса. Привяжите себя к дереву. Залезьте на нефтяные танкеры. Выйдите уже из своей норки и поменяйте хоть что-то сами. Это кажется страшным, пока не попробуешь?

Арина. Я не хочу себя никуда привязывать. И под колёса бульдозеров не хочу.

Ингрид. В школе мы с одноклассниками однажды остановили вырубку одного сломанного дуба. Просто встали перед лесорубами, и они ушли.

Арина. В России вас бы разогнали дубинами. Я боюсь протестовать в России.

Лассе. Но и здесь вы тоже ничего особо не сделали.

Арина. Я пыталась. Пыталась протестовать. Пыталась помочь беженцам. Пыталась рассказать людям правду. Пыталась повлиять на родителей. Я пыталась. Вселенная не откликнулась. Друзья лайкают посты и пишут, что ничем не могут помочь. Русские, которые, как я, уехали, не отвечают на сообщения. Им не до меня. Я очень-очень старалась. Правда.

Ингрид. Вы можете стараться в России. Протестовать. Говорить правду.

Арина. За правду меня могут закрыть. Я не хочу в тюрьму. Не хочу.

Лассе. Вы должны бороться с режимом в вашей стране.

Арина. Я хочу бороться с режимом России здесь.

Ингрид. Слишком далеко от России. Вы должны быть там, где вершится история.

Арина. Может, вы мне предлагаете поехать в зону боевых действий.

Лассе. Боюсь, что здесь от вас мало проку.

Ингрид. Здесь вы не нужны. Вы нужны в России.

Арина. Но я — хороший человек. Я могу жить где угодно.

Ингрид. Какой вы человек? Кто вы, Арина?

Пауза.

Арина. Не знаю. Обычная девушка с обычными проблемами тридцати лет. Работала на нелюбимой работе, ходила на выставки, общалась с художниками и политическими активистами. Пыталась вести достойную жизнь. Иногда путешествовала. Помогала тем, кто нуждается в помощи. Сортировала мусор. Ходила пешком, ездила на работу на велосипеде и самокате. Брала одежду на свопе. Покупала еду в zero-waste магазинах. Фотографировала друзей на пленочную камеру. Иногда волонтерила. Ходила на протесты. Иногда. Гуляла с друзьями. Спорила с родителями по телефону. Жила на съемной квартире с подругой. Теперь все разрушено. Все. Меня просто бомбит.

Лассе. Я выйду на минуту. Надо найти вам рейс и распечатать протокол.

Арина. Вы вышлете меня?

Лассе. Да, утром.

Арина. Что мне делать?

Лассе. А что нам делать, Арина? Что вы нам предлагаете? Мы должны охранять порядок в тихом городке, а не решать проблемы вашей страны.

Арина. Помогите мне. Как люди, а не как полицейские.

Лассе. Как человек, я вас искренне не понимаю. Вы живете практически без проблем, но проблемы есть в вашей стране, и вы не решаете проблемы своего народа, своей страны, зато едете сюда и говорите нам, что делать. И потом, мы не можем вас держать. Камера пригодится для преступников посерьёзнее.

Звонит телефон. Обрывается. Лассе выходит.

Ингрид. Все будет хорошо.

Арина. Аааааа.....

Пауза.

Ингрид. У вас, наверное, есть кому помочь. Родители. Или коллеги с работы. Или друзья.

Арина. Родители не отвечают. Друзья лайкают посты, но помочь не могут. С работы написали, что я никогда там не работала и никому не говорила, что я там работала.

Ингрид. Это так грустно. Мне тоже иногда бывает одиноко.

Арина. И что вы делаете?

Ингрид. У меня есть родители. Они всегда утешают меня. Говорят, что у меня все получится.

Арина. Ааааааа…

Ингрид. Я с детства помогала людям. Старикам и людям с ограниченными возможностями. Спасала щенят.

Арина. Я тоже. Таскала щенят и котят домой.

Ингрид. Вы пристраивали их?

Арина. Родители обычно говорили, что отнесли их соседям.

Ингрид. Вы волонтерите, помогаете кому-то?

Арина. У меня есть опыт, да. Я жертвую иногда на благотворительность. Иногда волонтерила с зелёными. Но не регулярно. Отдаю вещи беженцам. Сортирую мусор.

Ингрид. Помогать — важно. Когда человек думает только о себе, мир ему всегда кажется неправильным, бессмысленным. Но это не так. В этом мире столько всего… У вас есть партнер?

Арина. Нет.

Ингрид. А животное? Вас кто-то ждет?

Арина. Родители ждут. Чтобы сводить с ума.

Ингрид. Отпустите это.

Входит Лассе.

Лассе. Ингрид, можно тебя?

Ингрид. Самоубийца?

Лассе. Нет, не звонил.

Ингрид. Срочно?

Лассе. Ну, да. Это насчет Арины.

Арина. Какой самоубийца?

Ингрид. Один парень. Его бросила девушка. Грозился свести счеты с жизнью.

Арина. Почему?

Ингрид. Сказал, что его жизнь не имеет больше смысла.

Арина. Все так озабочены смыслом жизни. Надо же.

Лассе (Арине). Мы на минуту. Без фокусов, Пожалуйста.

Арина. Тут особо не до фокусов.

Ингрид выходит из кабинета к Лассе.

Лассе (тихо). Проблема с самолетами.

Ингрид. Нет самолётов?

Лассе. Прямых рейсов нет. С пересадками — надо ждать ответа. Это может занять день-два.

Ингрид. Оставим её тут?

Лассе. Я звонил в консульство, они спросили основание депортации, я им рассказал про йогурт, и они меня подняли на смех. У них куча шведов, которые бегут из России и Украины, им не до ворованного йогурта.

Ингрид. Да и йогурт мы съели. Подержим её, пока они решают?

Лассе. На деньги наших налогоплательщиков? Нет.

Ингрид. Ты ставил ей штамп?

Лассе. Еще нет. Я позвоню в магазин.

Ингрид. Ты попросишь их отозвать жалобу?

Лассе. Именно.

Ингрид. Но это неправильно. Она нарушила порядок.

Лассе. С твоей верой в добро ты не учитываешь, что некоторым людям и правда нечего есть.

Ингрид. Или кого-то бомбит.

Лассе. Я звоню.

Ингрид. Я поговорю с ней.

Ингрид заходит в кабинет. Арина спит за столом. Звонок телефона. Ингрид берет трубку.

Ингрид. Полиция… А, Ханна… Да, здравствуйте еще раз… Нет, не слышали… Что?.. Опять?.. И что вы ему сказали?.. О боже, нет… Перезвоните ему… Вы перезвонили?.. И что он… Не отвечает… Ясно… Мы сообщим, хорошо… Простите, но нам пора… Спасибо… Запишите номер своей заявки… 654… Да, да…

Ингрид кладет трубку.

Лассе. Наш самоубийца объявился?

Ингрид. Да, позвонил девушке. Она сказала, что рада тому, что он сдохнет. Потом перезвонила, он не берет трубку.

Лассе. Грязные носки.

Ингрид. Он не разбрасывал грязные носки. Просто девушка сочла его скучным.

Лассе. Некоторые люди просто выкидывают грязные носки, чтоб не покупать новые.

Ингрид. Ты записал показания Арины?

Лассе. Да. Протокол готов.

Ингрид. Полежу немного на диване.

Лассе. Иди.

Ингрид выходит. Лассе смотрит в блокнот около телефона. Набирает номер с мобильного и выходит в коридор.

Лассе. Алло… Ханна?.. Это полиция… Да, хочу поговорить с вами про вашего парня… Нет, не звонил… Я только хотел сказать, что не стоит так бросать человека, если он не подходит… Знаете, как грязные носки. Некоторые люди просто выбрасывают грязные носки, чтобы не стирать, и покупают новые. Не надо так. А, что?.. Алло!.. Эй!

Кладет трубку, словно она стала горячей. Возвращается в кабинет. Садится около компьютера, находит что-то. Звонит.

Лассе. Алло. Магазин?

Утро

Лассе и Ингрид сидят за столом в кабинете. Арина просыпается и в ужасе осматривается.

Лассе. Доброе утро.

Ингрид. Доброе утро.

Лассе. Вы можете идти. Душ к вашим услугам.

Арина. Вы меня отпускаете?

Лассе. Именно.

Ингрид протягивает Арине полотенце. Указывает на рюкзак Арины в углу.

Ингрид. Здесь ваши вещи. И пара бутербродов.

Арина. А штраф? А депортация? А самолет?

Лассе. Магазин отозвал жалобу.

Арина. А деньги за йогурт? Я же не заплатила.

Ингрид. Мы решили эту проблему.

Арина. Мне что, просто уйти? А что мне делать? Куда идти? Куда?

Лассе. Куда хотите. И пусть вас больше не бомбит.

Ингрид. Это ваш шанс спасти мир.

Арина. Но…

Ингрид вручает полотенце и рюкзак Арине.

Арина. А у вас найдется немного зубной пасты?

Ингрид. Да, там все есть.

Арина. Спасибо большое.

Лассе. Идите-идите. До конца коридора, дверь у туалета.

Арина идет в душ. Лассе вздыхает и садится. Ингрид садится рядом. Разговор идет на шведском языке.

Ингрид. Она должна справиться сама.

Лассе. Такие в жизни не справятся сами. И потопят всех, кто пытается помочь.

Ингрид. Тогда зачем мы помогаем ей сейчас? Мы могли отправить ее обратно по щелчку пальца.

Лассе. Чтобы она тут торчала неделю и ждала самолет. Нет уж. Пусть едет к беженцам, где ей самое место.

Ингрид. Мы слишком добрые.

Лассе. Я тебя не узнаю. Ты у нас жалеешь бездомных и хулиганов обычно. Разговариваешь с насильниками, в которых я даже плюнуть брезгую. А тут что, обычный человек в беде. И ты вся навострилась: пусть она спасает мир. Пошли ее в ее долбаную тоталитарную страну, она же сможет там все изменить. Так вот ни черта она там не сделает. Неважно, сейчас она полетит в Россию или через месяц. От нее никакого толку. Такие, как Арина, умеют только жаловаться. Такие будут говорить, что не могут дышать воздухом своей страны. Что Россия отравлена. Что в России выжженное поле. Как будто эти люди не выросли в России. Не получили образование. Не ели еду, которая выросла в России. И потом эти люди приезжают сюда и говорят, что хотят жить здесь. Где гарантии, что Арина не скажет через месяц, что Швеция ей не подходит. Высокие налоги, много правил…

Входит Арина с мокрыми волосами. Говорят на английском.

Арина. Простите.

Лассе. Что-то случилось?

Арина. Можно мне постирать одежду? Буквально белье и футболку.

Ингрид. Да, конечно. Можете брать мыла. Порошка не держим.

Арина. Спасибо (выходит).

Лассе и Ингрид продолжают разговор на шведском.

Лассе. Если у тебя есть еще варианты, то предлагай.

Ингрид. Нет.

Лассе. Тогда отпускаем ее и едем домой. Осталось полчаса до конца смены.

Ингрид. Полчаса иногда — целая вечность.

Лассе. А что с самоубийцей?

Заходит Арина с кучей мокрого белья в руках. Белье капает.

Арина. Простите. А где можно повесить, посушить немного? Оно слишком мокрое, чтоб нести.

Лассе. Не знаю.

Ингрид. В бойлерной. Там горячая труба. Я там часто подсушиваю что-то.

Ингрид и Арина выходят. Лассе включает фильтр-машину. Смотрит, как капает кофе. Ингрид и Арина возвращаются. Все смотрят, как капает кофе.

Ингрид. Можно выключать.

Лассе. Ты всегда торопишься.

Ингрид. Вовсе нет.

Звонок телефона. Шорох рации. Ингрид вскакивает как ошпаренная и несется к телефону. Берет трубку.

Ингрид. Угу… Ага… Окей… Едем… (Лассе) Самоубийца на мосту.

Полицейские хватают по чашке кофе и, обжигаясь, пьют. Арина пьет тоже.

Арина. Я могу помочь?

Ингрид. Вы умеете отговаривать самоубийц?

Арина. Могу попробовать.

Лассе. Не стоит. Просто езжайте с нами. Заодно докинем до Мальмё, если разделаемся быстро.

Выходят.

Мост

Арина и полицейские сидят на скамейке. Ингрид наливает в стаканчики кофе из термоса.

Лассе. С вами точно все будет хорошо?

Арина. Да, волонтер заберет меня с этой площади на машине. Через час.

Ингрид. Мы можем подождать вместе. Наша смена кончилась.

Арина. Со мной все будет хорошо. Правда

Лассе. Надеюсь.

Арина. Самоубийца так и не нашелся.

Ингрид. Наверное, поехал к девушке.

Лассе. Или нашел другой мост. Повыше.

Арина. Спасибо вам за помощь.

Лассе. Вы уже решили, что будете делать дальше?

Арина. Приеду в лагерь. Там решу.

Ингрид. Вы найдете себя.

Лассе. У вас все получится.

Ингрид. Вы — хороший человек, Арина.

Арина. Я не знаю.

Ингрид. Надо верить в себя.

Лассе. Однажды все изменится. Вы вернетесь в свою страну и поменяете ее к лучшему.

Ингрид. Все будет хорошо.

Арина. Вы верите в это?

Ингрид. Мы верим в вас.

Арина. Правда?

Лассе. Правда. Нам пора домой.

Ингрид. Вы не заблудитесь?

Арина. Надеюсь.

Ингрид. Прощайте.

Ингрид неловко обнимает Арину. Полицейские уходят. Арина допивает кофе.

Участок

Месяц спустя. Лассе и Ингрид сидят за столом. Ингрид читает книгу, Лассе что-то печатает на компьютере. Телефон звонит. Лассе и Ингрид переглядываются.

Ингрид. Твоя очередь.

Лассе берет трубку.

Лассе. Полиция.

Арина. Лассе?

Лассе. О, Боже, Арина. Это вы?

Ингрид подходит к Лассе и подслушивает.

Лассе. Как в лагере?

Арина. Там было хорошо. Я помогала беженцам. Почти всех расселили. Я уехала в Россию. Послушайте, разговор с Швецией стоит миллионы. Так что я быстро. Я хотела просто поговорить с кем-то, кто в меня верит.

Лассе. Как там в России? Протесты?

Арина. Да нет. Все спрятались по углам и пытаются выжить. Люди ходят в кино и театр, тихо говорят о войне. Те, кто уехал, пишут, что мы тут мало протестуем. Но нам не до этого.

Лассе. А что вы делаете?

Арина. Вожу экскурсии для людей с особенностями развития. В частной галерее.

Лассе. Это хорошее дело.

Арина. Наверное.

Лассе. Вы помогаете людям, которые нуждаются в помощи.

Арина. Вы знаете, я не вижу никакого смысла помогать людям. Я не вижу смысла больше ни в чем.

Пауза.

Ингрид. Скажи ей что-нибудь.

Лассе. Ваша жизнь имеет смысл.

Арина. Я виновата в том, что происходит. Виновата я, моя работа, мои маленькие мечты. Я и такие, как я, виноваты в войне. Во всем. Это моя вина. Маленькие добрые дела больше никому не нужны. Это все — пф! Ничто.

Лассе. Послушайте, все эти ваши рассуждения о коллективной вине — просто уловки.

Арина. Да, мне нравится чувствовать себя виноватой. Так я хотя бы могу примириться, что нас, русских, все ненавидят. Потому что мы ничего не сделали.

Лассе. Вы давите на жалость, Арина.

Ингрид. Святоша Лассе.

Арина. Ингрид!

Ингрид. Привет, Арина. Как твоя семья?

Арина. Смотрят пропаганду в соседней комнате. Я вышла на балкон подышать воздухом. У нас снег с дождем. А ведь уже апрель.

Ингрид. У вас все получится Арина.

Арина. Я не делаю ничего такого, что бы могло получиться или не получиться.

Ингрид. Вы живете.

Арина. Я общалась там со всеми этими людьми. Они рассказывали мне свои истории. Кто лишился ноги, кто лишился ребёнка, кто лишился дома, и все лишились страны. Я слушала, плакала, потом уже не могла плакать. В какой-то момент все истории слились в одну протяжённую боль, и я уже не могла ничего чувствовать. Знаете, так бывает, когда ты уже не можешь чувствовать боль. Боль притупляется. Я пробыла в лагере месяц. А, да, я говорила. Я работала с детьми. В последний день одна женщина, моя ровесница с двумя детьми, попросила устроить день рождения для ее сына. Я играла и танцевала с детьми. Я надела костюм панды, кигуруми, знаете? Ну, вот, я танцевала с детьми, потом женщина, мать мальчика зовёт меня съесть кусок торта. Я отказалась. Вы знаете, я не ем сладкое. Женщина… Она рассказала мне, что не хотела уезжать из города из-за ее родителей. Там шли бомбёжки. Женщина с детьми пряталась в подвале. Родители женщины жили рядом, прятались в соседнем доме. Так вот, женщина не хотела ехать с детьми, чтобы не оставлять родителей одних. Ну, вот, а родители очень хотели помочь женщине решиться. Они приняли решение… Они повесились оба. В своём подвале. Женщина увидела их на верёвке, соседи помогли снять родителей и закопать их во дворе. Женщина взяла детей, и они уехали на первом автобусе в Польшу. Потом ей помогли в сообществе писателей найти жилье здесь, в Швеции. Женщина сказала, что им дали дом, о каком она не мечтала в Украине. Она так это говорила, как робот, знаете? Говорила за столом, где дети сидели ели торт с кока-колой. Она говорила про смерть своих родителей. Говорила про свой новый дом таким голосом. Она не могла чувствовать свою боль. И она подарила мне свою боль. И мне стало больно, как никогда в жизни. Я встала из-за стола и пошла за вещами. Я могла дышать только, когда шла. Я ушла из лагеря. Утром я была у консульства. Они не хотели помогать, но какие-то женщины, местные русские, собрали мне денег на билет. Вечером я улетела. С пересадкой в Стамбуле. Ночью я спала в аэропорту, а утром съездила в Стамбул. Я там никогда не была. Я сняла костюм панды, там было жарко. Я ходила по улицам, там так хорошо пахло. Острый такой запах. Ветер с моря. Жарко. И я купила на последние евро турецкий кофе и такую штуку, чтоб варить кофе. Я поехала в аэропорт. И вот я прилетела сюда, в Москву. Тут снег, дождь, холодно. Я снова надела костюм панды, в нем было тепло, пока я не промокла. И вот я здесь. На балконе у родителей. Я говорю это все вам. Я передаю вам свою боль, чужую боль. Понимаете, война — это рана. Она как открытая рана, как вагина, порождает боль, протяжённую боль. А как тот самоубийца?

Лассе. Какой самоубийца?

Ингрид. Такой, Лассе. Ты уже и забыл.

Арина. Вы искали самоубийцу, который поссорился с девушкой.

Ингрид. Девушка его бросила, вы знаете, да? Потом они помирились и пару недель все было хорошо. А потом они поссорились, и…

Арина. Так чем всё кончилось?

Лассе. Ну, он упал с моста и разбился.

Арина. Я думала, он только хочет напугать девушку.

Лассе. Он хотел напугать девушку. Но ему помогли упасть.

Арина. Кто-то столкнул его с моста?

Ингрид. Да. Кто-то столкнул самоубийцу с моста.

Арина. Как девушка? Она не ожидала, что так случится.

Лассе. Ханна. С ней все нормально. А вы?

Арина. У меня тут тоже все нормально.

Ингрид. Вы сможете изменить свою страну к лучшему.

Арина. Я так не думаю. Я сижу в своём уголке и веду тихую жизнь. Люди ходят в кино и театр, говорят о политике, о высоких ценах, о санкциях. Ничего не поменялось. Мы проиграли.

Ингрид. Сейчас вы в отчаянии, но все изменится.

Арина. Знаете, я не могу тратить миллионы на разговор с Швецией. Я пойду.

Лассе. Может, мы оставим свои номера. Можете написать сообщение. Не звонить. Просто, если вам нужна будет помощь.

Арина. Но мне не нужна ваша помощь. Спасибо большое.

Ингрид. У вас все получится, Арина.

Арина. Нет, Ингрид. Уже не получится. Моя страна всегда будет воевать.

Ингрид. Это только от вас зависит, я Арина. Будущее вашей страны.

Арина. Сомневаюсь, Ингрид.

Лассе. Если вам нужна будет помощь…

Арина. Прощайте.

Бросает трубку.

Ингрид. Ты хотел ей помочь.

Лассе. Да, хотел.

Ингрид. Похоже, ей не нужна твоя помощь.

Лассе. Да, похоже.

Ингрид. Да, да, да.

Лассе. Она не просила помощи, но нуждалась в помощи.

Ингрид. И рассказала эту ужасную историю. Это то, что она хотела. Она хотела поделиться своей болью. Чужой болью. Она не хотела никакой помощи.

Лассе. Люди не всегда знают, нужна ли им помощь.

Ингрид. Ты вытолкнул Йорга на улицу. Ты помог ему, да, ты помог ему. Только вот Йорг вышел из суда, пошел в магазин, да и сделал то, что сделал. Предумышленное, Лассе. Он понял, чего хочет. Совершить преступление, за которое сядет на много лет. Благодаря тебе, Лассе. Благодаря твоей высокомерной помощи.

Лассе. Не я его оправдал, а судья и прокурор.

Ингрид. Ага твои товарищи по рыбалке. Ваши дети ходят в одну школу. А Нильс, старина Нильс пожалел бедного Йорга и отозвал жалобу. Отозвал жалобу на Йорга, как отозвал жалобу на русскую месяц назад. Что-то я не верю, что все это случайно, Лассе. Сдаётся мне, что это сговор. И ты, и все это твоё желание помочь — тому причиной.

Лассе. Это не я спихнул самоубийцу с моста.

Ингрид. Это сделали мы. Мы все виноваты в этом преступлении.

Лассе. Может, мы виноваты и в том, что где-то до сих пор идут войны?

Ингрид. Да, Лассе. Кто ещё?

Лассе. Те, кто воюет.

Ингрид. Воюют люди. Мы с тобой люди. Значит, мы виноваты.

Лассе. Не впутывай меня, пожалуйста. Я избавил наших граждан от Йорга. Избавил от русской воровки, которая вдруг поняла, что ее жизнь не имеет смысла. Я помог всем, Ингрид. Не надо обвинять меня, что где-то идет война.

Ингрид. Не забудь, что Йорг убил Нильса, Лассе.

Лассе. Он убил бы его позже. Разница-то.

Ингрид. А теперь скажи, что-то поменялось бы, если бы ты не помог русской?

Лассе. Она была бы в России на месяц раньше.

Ингрид. Что-то поменялось бы, если бы ты не добился освобождения Йорга?

Лассе. Он бы убил Нильса годом позже.

Ингрид. То есть от твоей помощи ничего особо не поменялось, так?

Лассе. Да, Ингрид. Ты, как обычно, права.

Ингрид. И наша помощь беженцам и всем этим бедным людям. Это меняет что-то? Это имеет значение? А наша с тобой работа? Следить за порядком. Это вообще имеет значение?

Лассе. Ты бы не работала полицейским, если бы не задавала этот вопрос каждый день. Но, возможно, мы как-то влияем на этот мир. Возможно, наши усилия имеют значение. Возможно.

Ингрид. И последнее, Лассе. Мы помогли Арине. Мы арестовали Йорга. Мы вернули порядок в наш город. Тогда почему у меня ощущение, что все вокруг взрывается и горит?

Лассе. Тебя просто бомбит.