Время подумать уже

На сборник «ВРЕМЯ ПОДУМАТЬ УЖЕ О ДУШЕ», 2014-2015 (своевременная книжка). СПб.: Пушкинский фонд. 2015

Авторский голос узнаваем уже с первого стихотворения, в котором пушкинскому интертексту предшествует эпиграф из Путина «музам служит, а с головой не дружит». Такая расстановка сил сразу указывает на древнюю оппозицию «власть и поэт», причем те классики (от Жуковского до Блока), к которым отсылают тексты этого сборника, автоматически попадают в ряды «пятой колонны», что неудивительно — книжка-то своевременная. Современные реалии: пресловутые 86%, социально-экономическая политика, «которую фиг объяснишь», культ георгиевской ленточки перемешиваются с массовым мифом — уже не советским, обыгрываемым когда-то соц-артом, а новым, российским, который и обыграть-то нельзя по-человечески... Разве что иронией, — почерк поэта, прием, с годами заслуживший знак отличия как часть кибировской поэтики, остается неизменным:

Да ой вы скрепы мои скрепы,
Скрепы новые мои,
Скрепы новые,
Духовные
Решетчатые!

«Своевременная» частушка, наверное, самое безобидное из «политического», что есть в сборнике. Кибиров даже в свои концептуалистские годы переосмыслял мифологию власти и народа в конструктивном ключе; теперь, кажется, ненависть к происходящему в стране становится едва ли не доминантой лирического высказывания: в телевизоре — ублюдки, в традиционных духовных ценностях — завещания Гитлера и Геббельса, так что «пора уж знать и честь». Большинство стихотворений в сборнике имеют не столь много изобразительных средств: слишком прозаично-непривлекательна современная российская ситуация, слишком не тянет на поэзию, слишком жизнь — а значит, и сама поэзия — подменяется политикой. И хотя в последней все средства хороши, для описания ее абсурда поэтических средств-то как раз не много:

Ах евроатлантические страны,
Почто вы отреклись от христианских ценностей,
То есть от самой основы западной цивилизации?! —
Сетует Президент Российской Федерации
Владимир Владимирович Путин.

Эстетическое наслаждение — в виртуозной кибировской игре с разными стилистическими пластами: здесь и бюрократически-официозная речь («За оскорбление чувств верующих идолопоклонников...»), объектом которой оказывается Иисус Христос, и многочисленные стилизации под народно-песенную культуру («Спокойной вам ночи / Приятного сна, / Желаю вам видеть / Козла и осла...»), и балладные мотивы 19 века...
Интересно стихотворение «Я грешным делом заскучал...» — не только своей полной аполитичностью, но самим сюжетом. Герою наскучил и модернизм с его квадратом, и поп-арт с его Уорхоллом, и не нужны ему «ни Моне и ни Мане»: искушенное сознание вдруг тронула известная библейская сцена:

Но тут же был я поражен,
Во тьме узрев, как скорбно Он
Сынишку блудного прижал,
Как безнадежно Он молчал,
И как потрепанный сынок
Молчал, но не был одинок.

А герой, блудный сын своей страны, напротив, «побрел один»... к следующему стихотворению, где «...иль педрила в макияже, / или даже, или даже / В златотканых ризах поп…».

Проникновенные строки антитетично сменяются удалым стебом либеральной правды, но сильное впечатление остается именно от признания своего одиночества в предыдущем стихотворении, от смелости снять маску «ирониста», от редкого и потому особенно ценного лиризма и серьезности.

Мы привыкли браниться с властью, и в подавляющем числе случаев брань ведется в ее, власти, категориях и с учетом ее ценностно-понятийного аппарата. Кибиров вводит другую систему координат, в которой этот разговор уже не может контролироваться властью. Этот новый язык рождается из тех самых «вечных» ценностей (образ Христа, возвращение блудного сына), и с их помощью диалог с уровня коммунальной перебранки переходит на качественно иной уровень, где проблема «крымнаш» получает онтологический статус.

Если подумать о душе, прочитать сборник Кибирова и снова, «получше» подумать о душе, то выйдет, что с душой у нас у всех не очень: обоюдная ненависть, запреты и суды, но главное – застилающая ясный взор политика, за которой души нет и быть не может. Своевременная книжка – для своих, и «своим» она понравится. Но у своего читателя есть важная задача – разглядеть за иронией трагедию, за смехом – слезы, за политикой – жизнь.