Почему россияне едут во Вьетнам работать учителями английского: быт, зарплаты, нелегалы и интеграция в общество

Вьетнам стал одной из важнейших точек притяжения для молодых россиян, бегущих от войны, мобилизации и призыва. Для въезда в страну не нужна виза, при этом можно легально устроиться на работу, получать неплохие деньги, открыть банковский счет и достаточно быстро оформить ВНЖ.

В статье о том, как россияне работают учителями английского во Вьетнаме, автор «Дискурса» Иван Пятаков подробно рассказывает о местном быте, облике городов, особенностях жаркого влажного климата и объясняет, почему во Вьетнаме появился широчайший рынок услуг по изучению английского, что осложняет процесс интеграции иностранцев и почему для большинства россиян Вьетнам — скорее короткая остановка, чем новое место для жизни.

Массовый отъезд людей из России в 2022 году, по всей видимости, в недалеком будущем будет назван историками то ли четвертой, то ли пятой волной эмиграции. Хотя даже сегодня, не зная никаких точных цифр и принимая во внимание постулат «большое видится на расстоянии», мы можем говорить о значительном, с исторической точки зрения, феномене. За два года войны у этой то ли четвертой, то ли пятой волны появились свои экономические и культурные столицы: Тбилиси, Ереван, Стамбул, Белград. Оппозиционные медиа и культурный бомонд, как и сто лет назад, создают русскоязычные СМИ, печатают книги, устраивают спектакли, открытые микрофоны и концерты в Берлине, Риге и Вильнюсе. Иногда в СМИ появляются сюжеты о репатриантах в Израиле, внезапно обнаруживших свои позабытые корни, и теперь, чтобы не стать маргиналами, вынужденных с нуля учить иврит и ассимилироваться в чуждой ближневосточной стране, ведущей боевые действия против соседей. Реже в информационное поле попадают новости о тысячах русских семей в Аргентине, прилетевших рожать ребенка, у которого будет паспорт почти что «гражданина мира». Еще реже речь заходит об авантюристах, решивших нелегально пересечь мексиканскую границу с США и долго судиться за право быть беженцем.

Тем не менее, на карте нынешней российской эмиграции, которая, кажется, уже переросла тесное понятие «релокация», есть и совсем темные пятна: непропорционально мало говорят и пишут о Южной Азии. А если говорят и пишут, то исключительно об айтишниках, крипто-инвесторах, бьюти- и фитнес-блогерах, променявших пасмурную Москву на солнечные пляжи Пхукета или Бали. При всем том, тот же Таиланд и, в особенности, Вьетнам стали важнейшими точками притяжения для молодых россиян, бегущих от войны, мобилизации и призыва. И все потому, что здесь не только не требуют визы при въезде, но и существует осязаемая возможность легально устроиться на работу, получать неплохие деньги, открыть банковский счет и достаточно быстро оформить ВНЖ. Во Вьетнам и в Таиланд едут работать учителями английского. Это настолько массовое явление, что в местных группах в фейсбуке по поиску учителей английского придется поискать объявления, написанные не россиянами. А в провинциальных центрах английского во Вьетнаме половина, а то и две трети учителей могут быть из России.

Почему Вьетнам?

Для начала нужно пролить свет на корни этого явления. Почему же россияне массово решили ехать во Вьетнам учителями английского? Почему именно во Вьетнам? Сегодняшний Вьетнам, как ни тривиально это может прозвучать, представляет собой мировую фабрику и сборочный цех. Еще начиная с конца 1990-х крупные европейские, американские, японские, корейские и китайские компании стали переносить свои производства во Вьетнам. После окончания войны с США в 1976 году население страны удвоилось‌, а спрос на дешевую рабочую силу найдется всегда. Этот неизбывный спрос чутко уловило правительство социалистического — на бумаге — Вьетнама, открыв свою экономику для иностранных инвестиций. На окраинах городов стали вырастать огромные заводские ангары и склады. Сегодня здесь собирают смартфоны для Samsung, фотоаппараты для Canon и шьют кроссовки для Nike.

За 25 лет иностранных инвестиций Вьетнам из нищей аграрной страны, где на каждом свободном клочке земли выращивали рис или кофе, превратился в развитое индустриальное государство, где появился настоящий средний класс.

Маленькие забегаловки с детскими стульчиками на тротуарах превратились в уютные кофейни на европейский манер, а мужички с пакетами ширпотреба на уличном развале открыли сети своих магазинов с палеными кроссовками известных брендов.

Ускоренное индустриальное развитие имеет не только плюсы в виде роста доходов и повсеместной занятости. Окруженные заводами, переполненные иномарками и мотобайками вьетнамские мегаполисы — Ханой и Хошимин — превратились сегодня в одни из самых загрязненных городов мира, где порой опасно выходить на улицу без медицинской маски. Но у индустриального роста есть свои пределы. XXI век — время цифровых технологий и сферы услуг. Именно сервисы и услуги создают наибольшую прибавочную стоимость и ответственны за дальнейшее экономическое развитие. Разбогатевшее на фабричном производстве население нуждается в соответствующих своему возросшему статусу сервисах: от приличных кафе и ресторанов до интернет-магазинов и доставки покупок. Так в страну приходят McDonald’s, KFC, малайзийское такси Grab, сингапурский интернет-магазин Lazada, сингапурская же система бронирования отелей Agoda и много-много чего еще. Помимо прочего, Вьетнам, растянувшийся на 3000 километров вдоль Южно-Китайского моря, имеет все шансы стать новым мировым центром пляжного туризма, потеснив с пьедестала неизменных лидеров региона — Таиланд и Индонезию.

Международные технологические компании и сервисы, стремящиеся заполучить свободный рынок на 100 миллионов человек; девелоперы со всего мира, вкладывающие деньги в строительство отелей и увеселительных заведений на бескрайнем побережье; уже приезжающие толпами в поисках индокитайской экзотики и чрезвычайно дешевого отдыха молодые люди и пенсионеры из Европы и Америки, — все это вкупе стало причиной появления во Вьетнаме широчайшего рынка услуг по изучению английского языка. В переговорах с иностранными партнерами нельзя упустить ни малейшей детали, записанной мелкими буквами английского алфавита в договоре, а в баре на берегу моря необходимо понимать, что имеет в виду клиент, когда настойчиво повторяет после принесенного коктейля слово «эштрэй»‌, а то ведь не вернется.

Осознав эту потребность, правительство Вьетнама запустило программу по привлечению молодых учителей английского из-за рубежа: особенно ценятся так называемые нэйтивы — учителя из англоговорящих стран. Чуть меньше — европейцы, в число которых россияне, безусловно, входят.

Учителя приезжают работать не только в государственных школах, где в одном классе от 30 до 40 детей, но и в специальных центрах изучения английского. Такие центры можно найти даже в самых глухих провинциях и деревнях, не говоря уже про крупные города — тут их десятки, а то и сотни. Обучение там дорогое и доступно только обеспеченным вьетнамцам. Но одно только количество этих центров наглядно демонстрирует, как сильно выросла прослойка среднего класса в стране. Словом, новые возможности создают и новые потребности.

Кто, как и зачем приезжает?

Подобные программы по привлечению иностранцев в качестве учителей английского действуют уже давно в самых разных странах Азии. Еще до глобального ковидного локдауна множество россиян работали учителями в Китае. После карантина китайские власти решили провести массовые проверки и «закрутить гайки», прикрыв большинство центров, работавших всерую. Поток иностранных учителей в страну сильно сократился. Многие из тех россиян, которые успели поработать в Китае, перебрались во Вьетнам, где с двух-, трех-, пятилетним опытом работы в Азии значительно легче отыскать привлекательную вакансию с высокой почасовой ставкой. Есть и настоящие серийные «инглиш тичеры», успевшие поработать кто в Китае, кто в Турции, кто в Таиланде, кто в Малайзии, кто в Израиле, кто на Кипре.

Тем не менее, даже молодым людям из России, едва получившим диплом, а то и вовсе без высшего образования, найти приличное рабочее место не составляет большого труда. Об опыте работы можно приврать в резюме — проверить это вьетнамским работодателям фактически невозможно.

Самое важное, как ни подозрительно это звучит, — европейская внешность и адекватный акцент в английском без нарочито грубых согласных звуков, которые часто можно услышать из уст «русских бандитов» в голливудских фильмах. Все необходимые для официального трудоустройства документы — а оно возможно только при наличии диплома, пусть даже самого захудалого провинциального университета — можно купить в интернете при помощи множества агентств по поиску работы. Необходимых документов всего два: сертификат о прохождении курсов преподавания английского TESOL\TEFL и сертификат, подтверждающий уровень владения языком. Купить эти сертификаты можно в пределах 20-30 тысяч рублей, и сразу же приниматься за работу.

Работа учителем английского во Вьетнаме напоминает скорее работу аниматора. Преимущественно учителя требуются в детские сады и начальные школы, где дети только знакомятся с языком, и уроки проходят в игровой форме. Для такой работы достаточно среднего уровня владения английским. Поскольку вьетнамский язык тональный, с большим количеством дифтонгов, местным жителям с большим трудом дается изучение английского. Поэтому в учебном процессе особое внимание уделяется работе над произношением: детей необходимо научить выговаривать все согласные звуки, которых во вьетнамском языке нет.

Почти все школы одинакового желтого цвета с просторными анфиладами, в классах есть вентиляторы и иногда кондиционеры, но в жару это небольшое утешение. Уроки длятся от 30 до 45 минут. Посредине дня — ланч и долгий перерыв, после которого обычно еще 3-4 урока. В английских центрах дела обстоят иначе: работают они по вечерам, в том числе на выходных. Занятия длятся полтора часа, группы небольшие, а классы комфортные.

Заработная плата у не нэйтивов, то есть россиян, варьируется в пределах от 1300 до 1800 долларов за сто часов работы в месяц, что с учетом нынешнего курса рубля выглядит солидно — немногим превосходит даже уровень учительских зарплат в Москве.

У нэйтивов, к слову, ставка существенно выше — вплоть до 2500 долларов. Само собой, для граждан Великобритании, США, Австралии, равно как и для европейцев, сумасшедшие по меркам Вьетнама 2500 долларов — это сущие копейки, не дотягивающие даже до средней зарплаты на родине. Поэтому нэйтивы тут в большом дефиците. Зато россияне — особенно из провинциальных городов — в избытке. Вторая по численности после россиян группа соискателей — южно-африканцы, чаще всего белые. Уставшие от криминала, притеснений и перманентного кризиса в стране, победившей апартеид, они уезжают в Азию, рассчитывая никогда больше не возвращаться. В ЮАР средняя заработная плата еще ниже, чем в России — 350 долларов в месяц, а, привезя с собой диплом третьесортного колледжа на английском языке, во Вьетнаме они смогут зарабатывать на уровне нэйтивов.

Именно эта поразительная простота, с которой можно получить работу за приличные деньги и последующую легализацию, привлекает во Вьетнам тысячи молодых людей: уклонистов, беженцев, авантюристов или просто ищущих лучшей жизни у моря в тепле и покое.

Среди россиян одиноких мужчин значительно больше, чем семейных пар или одиноких девушек. Для большинства из них это первый опыт работы за границей. Многие по образованию инженеры, химики, историки, философы, но никак не преподаватели английского. У всех разные истории, но объединяет их одно — отсутствие всякого желания надевать камуфляжную форму. Кто-то еще в России или в соседних Армении и Грузии подготовил почву: обратился в агентство, оплатил услуги по сопровождению, а потом проходил собеседования дистанционно, чтобы по приезде без проволочек сразу взяться за работу. Кто-то оказался во Вьетнаме совершенно случайно, имея лишь приблизительное представление о том, как тут все устроено. Один из учителей английского, Александр из Ярославля, рассказывает:

Несмотря на то, что при легальном трудоустройстве в контракте обычно прописывают 100 часов работы в месяц, что, на первый взгляд, немного, такой график работы сильно изматывает, особенно в жару. А на юге Вьетнама ниже 30 градусов бывает редко. Поэтому многие предпочитают подработки: частичная занятость (парт-тайм) или «учитель на замену» (каверы), чтобы было больше свободного времени. О легализации переживать излишне: можно получать зарплату наличными, оборот которых распространен намного шире, чем оплата покупок банковской картой. И раз в полтора или три месяца делать «визаран» — пересечь границу другой страны и, пройдя паспортный контроль, вернуться обратно. Те, кто живет на юге страны, «визаранят» в Камбоджу. Те, кто в центре и на севере, — в Лаос. Некоторые и вовсе предпочитают жить на нелегальном положении, сильно превысив срок нахождения в стране, разрешенный по безвизовому въезду или туристической визе. Это тоже не катастрофично — максимальный штраф, который придется заплатить при выезде из страны, эквивалентен примерно 40 тысячам российских рублей.

В хостеле в Ханое я познакомился с Даней из Краснодара. Ему 23, он недавно окончил университет. Попал во Вьетнам он тоже совершенно случайно — познакомившись в Грузии с агентом, рассказавшим ему о возможности устроиться учителем. Даня делится соображениями:

Быт и повседневность

Вьетнам и Россию связывают давние, еще коммунистические узы. Можно встретить много пожилых вьетнамцев, кое-как изъясняющихся на русском: они либо учились в Советском Союзе, либо приехали работать и торговать в Россию уже после его развала. К сожалению, эти подзабытые связи совершенно никак не помогают россиянам интегрироваться в местную культуру и повседневную жизнь.

Здесь для европейского человека непривычно все: на юге температура круглый год выше 30, летом под 40 при колоссальной влажности воздуха. На севере страны лето такое же жаркое и влажное, но есть и холодная (до +10 градусов) зима с промозглыми ветрами, что при отсутствии центрального отопления становится настоящим испытанием, особенно для привыкших к горячим батареям россиян.

Из-за климата и распорядок дня у вьетнамцев крайне своеобразный. Как правило, просыпаются они в 5 часов утра, когда на улице еще темно. Магазины, государственные учреждения и школы открываются в промежутке между 6 и 7 утра. В 11 часов, когда солнце приближается к зениту, вьетнамские города вымирают: все заведения закрываются на трех-, четырехчасовой перерыв, чтобы открыться снова уже под вечер. После обеда вьетнамцы спят. Так выглядит местная сиеста. Те иностранные учителя, которые работают в государственных школах, вынуждены согласовывать свои повседневные заботы с таким распорядком. В отличие от школ, английские центры работают по вечерам, вплоть до половины десятого, когда большинство местных жителей уже готовится ко сну.

Города во Вьетнаме устроены иначе, чем привычные нам европейские. Вне зависимости от региона они мало чем отличаются друг от друга: широкие, забитые машинами и мотобайками дороги соединяют отрезанные друг от друга районы.

Район — это нагромождение узких улиц, увешанных пестрой рекламой, с тротуарами, на которых не стихает хаотичная торговля. Тротуар у своего дома вьетнамцы рассматривают как собственность и выкладывают плиткой самостоятельно, из-за чего улицы напоминают лоскутное одеяло.

Пешеходам на таких улицах делать нечего, во Вьетнаме почти никто не ходит пешком: местные передвигаются исключительно на байках или скутерах. Многим учителям, чтобы добираться до работы, тоже приходится осваивать такой непривычный для российских широт вид транспорта.

Зачастую соседние улицы внутри района имеют свою специализацию: на одной подают фо бо‌ и бун ча‌, на другой — рыночные развалы со сладостями, сигаретами, алкоголем, на третьей чинят мотоциклы. Публичных пространств в городе почти нет: изредка встречаются небольшие парки, скорее напоминающие скверы, где с заходом солнца вьетнамцы восполняют дневную норму по ходьбе. Лишь в крупных городах есть широкие площади, на которых по выходным проводятся разнообразные фестивали.

Островками привычного европейскому глазу городского ландшафта во Вьетнаме являются кофейни, заметно выделяющиеся на фоне бесконечных уличных забегаловок и продуктовых развалов.

Вьетнам — один из крупнейших в мире экспортеров кофе, поэтому совсем неудивительно, что кофейная культура тут находится на высоком уровне. Местные кофейни, как правило, занимающие большие помещения на весь первый, а то и сразу на два этажа, выглядят, как лучшие кофейни Москвы: уютные мягкие кресла, широкие столики, приятные интерьеры в сдержанных пастельных тонах. Кофейни во Вьетнаме как раз и восполняют очевидный дефицит в публичных пространствах: здесь семьи проводят вечера, девушки приходят фотографироваться в новых нарядах, встречаются друзья и даже проводят праздники.

Живут вьетнамцы в одинаковых, стоящих вплотную друг к другу вдоль улицы узеньких домах, уходящих вглубь на десятки метров. Вытянутые на три-четыре этажа вверх, такие дома, как правило, являются еще и рабочим местом: на первом этаже многие организовывают мелкий бизнес: магазинчик, парикмахерскую, харчевню, биа хойную (она же «пивнуха»). Поскольку вьетнамцы по преимуществу не разделяют пространство дома и работы, европейский человек порой может быть немало удивлен отсутствием у местных жителей строгой границы между частной жизнью и публичной.

Например, для вьетнамцев в порядке вещей сидеть на первом этаже своего дома с открытыми настежь дверьми и заниматься повседневными делами: обедать, смотреть телевизор, играть с детьми, стричь ногти.

Даже в домах, где располагаются центры изучения английского, отдельные комнаты и этажи могут сдаваться в аренду или предназначаться для родственников. Так что, пока учитель ждет начала урока и пробегает глазами учебные материалы, сидя в холле, кто-то из жителей центра может без всяких стеснений жарить курицу на общей кухне первого этажа или возиться с кричащими маленькими детьми.

Многие работодатели включают в рабочий контракт пункт, согласно которому учителю английского предоставляется место для проживания. Почти всегда именно в таком классическом вьетнамском доме. В этих домах две стороны: лицевая часть с балконами и тыльная часть, окна которой выходят на фасад другого дома или серую бетонную стену, стоящую впритык. В комнатах в тыльной части мало света и экстремальная влажность, от которой бывает трудно дышать — не спасает даже работающий круглые сутки кондиционер. Поэтому многие учителя — особенно те, кто планирует остаться в стране надолго — предпочитают самостоятельно арендовать квартиры европейского типа во все еще редких для Вьетнама жилых комплексах, напоминающих окраины современных российских городов.

Непривычный порядок повседневности и бытовые трудности вкупе с тем, что подавляющее большинство вьетнамцев не владеют английским, сильно осложняют для учителей процесс интеграции и фактически лишают возможности стать «своим».

Зачастую иностранные учителя живут изолированно, общаясь исключительно со своими коллегами. Они редко знакомятся и заводят приятельские отношения с местными, а вьетнамский язык осваивают лишь в той мере, в какой это необходимо для оплаты покупок в магазине. Мало кто рассматривает Вьетнам как место для жизни: для одних работа учителем — это нечто вроде «вахты», для других — увлекательное приключение, для третьих — возможность наконец-то достойно жить и уверенно смотреть в будущее после страха, апатии и неопределенности, вызванных вынужденным переездом. Кто-то приезжает на один учебный год и, устав от чуждой и неуютной среды, соскучившись по родным, возвращается домой — как правило, девушки. Кто-то пытается максимально рационализировать свою жизнь на новом месте, отдавая себе отчет, что возвращаться опасно, а строить планы бессмысленно, пока не закончится война. А кто-то и вовсе безмятежно проводит дни на море и странствует из города в город, воплощая в жизнь идеал битника.

Сообщество россиян во Вьетнаме крайне неоднородно и атомизировано. Институционализация этого сообщества происходит лишь за счет телеграм-чатов: поиск работы, выбор правильных лекарств, аренда жилья, организация «визаранов», советы путешественникам. Культурные мероприятия — большая редкость, а Русский дом в Ханое — без тавтологии никуда — стал домом только для тех россиян, чья жизнь связана с Вьетнамом уже давно, еще с советских времен. Поэтому было бы преувеличением говорить о том, что, даже несмотря на огромное число россиян, во Вьетнаме сложилась настоящая русская диаспора. Для подавляющего большинства Вьетнам — либо короткая остановка, либо длинный пит-стоп на пути в другие страны к новым возможностям, или обратно в Россию, домой.