«Потом я плакала». Как справляются психологи, помогая нам

Страшные переломные события, травма войн и конфликтов, эмиграция и потеря надежды на будущее — то, с чем приходится сталкиваться многим людям в последние годы. В кризисные моменты психологи и психотерапевты помогают бороться и не опускать руки, но как они сами справляются с чужой болью и кто поддерживает их? Журналист Андрей Кузнецов поговорил с тремя специалистами о том, удается ли им не впускать проблемы клиентов в свою жизнь, какие психотерапевческие приемы используют для поддержки, как менялись эмоции людей за два года войны в Украине и где нам всем найти силы продолжать свое дело.  

Психологиня Александра Ермилова живет в Польше, она переехала в марте 2022-го. Индивидуальные консультации проводит пять лет, вела группы поддержки, сотрудничала с «Ночлежкой»‌ и «Улицей мира»‌ в Санкт-Петербурге, с «Моцхалебой»‌ в Тбилиси. Психолог, схема-терапевтка‌ Юля в профессии с 2017 года, имеет пятилетний опыт работы с детьми, сейчас она в Грузии, ведёт здесь группу поддержки для мигрантов. Психолог, схема-терапевт Артём Тимаков тоже два года живёт в Грузии, ведет терапию на протяжении года.

Мешают ли мысли о чужих проблемах личной жизни

Все герои интервью думают о клиентах вне работы. Артём не чувствует, что это мешает, но признаёт, что пока не успел выгореть. Александра тоже не испытывает проблем с тем, чтобы отключаться от работы. В этом ей помогает ведение записей после сессии, чтобы «закрыть кейс», прогулки с собакой, недолгий просмотр тиктоков.

«Не вижу ничего страшного в том, чтобы подумать о клиенте или попереживать эмоции, которые у меня вызвал разговор. Иногда это имеет смысл обсудить потом в рамках поддержки: „Я переживала за вас, думала о вас“», — говорит Александра.

Юле же за границы между работой и своей жизнью приходится бороться. За ними нужно постоянно следить, а это сильно бесит, признается терапевтка. При потере границ «начинается полная шляпа»: ненависть к работе, сложности в отношениях с близкими. Она старается чётче выстраивать график, искать баланс, а это «большая бесконечная работа».

«Конечно, я думаю о клиентах, особенно если кейс зацепил. Могу думать, когда чищу зубы, в кровати, где угодно. Я работаю в гуманистической парадигме, то есть выстраиваю контакт, и клиенты влияют на мою жизнь тоже: делятся мнением, взглядами. Я могу чему-то у них учиться, сама меняюсь. Когда началась война в Израиле, я ночью проводила экстренные кризисные консультации с клиентами оттуда. Это тоже тяжело, и потом я плакала. Я пропускаю через себя довольно много», — рассказывает Юля.

Она объясняет, что любит помогать людям, ей они всегда интересны, но когда нарушают границы — срочно просятся на прием, пишут ночью — становится трудно.

Делятся ли психологи своим опытом в рамках сессий

«Я сам из дисфункциональной семьи‌, поэтому основной метод моей работы — схема-терапия. И он как раз очень хорошо с такими штуками работает, потому что там есть внутренний ребенок‌, фигуры любящего, критикующего родителя‌. И режимы, схемы мне очень помогают у себя это отслеживать. За счет этого я верю в то, что метод работает. Я могу сказать: мой опыт такой-то, но не знаю, подойдёт вам или нет», — объясняет Артём.

Александра осторожно относится к использованию своего опыта, потому что люди с похожими ситуациями всё равно разные и нуждаются в разном. При этом она сторонница честного диалога и позволяет клиентам задавать любые вопросы.

«Например, у меня про эмиграцию спрашивают. Мне кажется, эта искренность между нами очень важна для терапевтической работы. Поэтому если задают вопрос, я на него стараюсь ответить. Но обычно потом я обсуждаю свой ответ: „Что для тебя полезно, что нет?“ Чтобы порефлексировать, как человеку отозвалось. Но такое бывает довольно редко, на самом деле», — говорит Александра.

Юля же активно использует свой опыт, особенно в случае некоторых диагнозов. Она рассказывает, что ей самой помогало справляться с депрессией и СДВГ‌, так как по себе знает, как облегчить эти состояния. Иногда она может поделиться и чем-то бытовым, например про собаку или отношения. Цель такого диалога — «присоединиться» к клиенту, добавить в практику теплоты и доверия. Ещё так можно выйти из тупика, когда человек слушает чужую историю и приходит к новым мыслям о себе.

«Мне всё-таки близко, что люди меняются через контакт с другими живыми настоящими людьми. Когда ты видишь, что психолог тоже сталкивается с трудностями, ты не одинок в своих страданиях, он тебя понимает. Но мы всегда эти рекомендации вписываем в жизнь клиента и смотрим, насколько они подходят», — уточняет Юля.

Каково было помогать после начала войны в Украине

С началом войны в Украине Юля, как и те, кто ждал от неё профессиональной поддержки, была в ужасе, поэтому взяла недельную паузу, просто не могла быть опорой для других. Она вспоминает этот период как очень кризисный, когда «фигачит и тебя саму, и клиентов». С началом боевых действий в Израиле — наоборот, собралась и с самого начала активно помогала.

«Было реально очень тяжело эмоционально это все проживать. Я знаю, что кому-то проще справляться, находясь в работе и фокусируясь на чужих проблемах. Это правда работает, но не когда затапливает тебя. Здесь очень важно понять грань. Переключиться на чужие проблемы может помочь и тебе, и клиенту, но где-то может навредить. Это прямой путь к выгоранию, если сам ты в кризисе и ещё пытаешься другим помогать», — предупреждает Юля.

Александра тоже продолжала практику в 2022-м, и ей требовалось гораздо больше усилий, чем обычно. Она переживала за клиентов из России во время мобилизации и честно говорила им об этом.

«Когда война началась, я была, простите, в ахуе. Было трудно контейнировать эмоции‌ других людей, потому что у меня были похожие. Больше сессий стали экзистенциальной направленности, где мы просто сидим в кабинете и говорим о том, что это ужасно. Люди говорили про свои чувства, и я просто давала понять, что им есть место. Но всегда есть тонкая грань. С этим „я человек и ты человек, и мы вместе в этом дерьме“ важно не переборщить. Всё равно я остаюсь устойчивой, чуткой, говорю с тобой про тебя и не погружаюсь в свои эмоции», — делится психологиня.

Александра также призналась, что не станет работать с тем, кто поддерживает войну, так как не сможет быть объективной. В такой ситуации человек не получит пользы, и его лучше перенаправить к другому специалисту, считает она.

Справляться самим, особенно в тяжёлые моменты, каждому из наших героев помогает терапия, все положительно отзываются об интервизии‌ и супервизии‌. Как подчеркивает Артём, личная терапия важна, чтобы самому быть устойчивым. Юля прямо утверждает, что не уважает специалистов, которые на неё не ходят. Она считает обязательным обращаться за помощью, так как объект познания в психологии — он же и субъект, всегда необходим взгляд со стороны. А Александра поделилась лайфхаком от своей психологини: та предлагала представлять личную ситуацию чьей-то чужой проблемой и так, отстранившись, давать профессиональные советы самой себе.

Как изменились эмоции людей за два года боевых действий

Говоря о состоянии клиентов на второй год боевых действий в Украине, Александра сравнивает его с привычкой к 40-градусному морозу. Вначале холод шокирует, но затем становится привычным, хотя никуда не исчез.

«Мы просто научились с этим жить, научились в этом выживать. Война стала из острого события такой экзистенциальной данностью, и иногда она фонит, влияет на состояние. Например, когда особенно страшное событие произошло, оно может всплыть на сессиях, но не со всеми и не всегда. Я в курсе новостей, мне кажется, это тоже важно, что клиенты могут со мной про это поговорить. Но правда, действительно, этого стало меньше», — говорит Александра.

Артём подчеркивает, что забывать о боевых действиях и вообще любых ужасах нормально, так психика адаптируется. По его словам, многие реакции, вроде тревоги или депрессии, адекватны в неадекватных условиях.

Юля сразу после переезда в Тбилиси запустила очную группу поддержки. Это не совсем та же работа, что в роли психолога, но благодаря мигрантскому опыту девушка может работать с релокантами, сочувствовать им, понимать их.

«Очень у многих травма. У кого-то, допустим, переход Ларса‌. Кто-то еще не пережил травму начала войны, не может смириться с тем, что уехал и как было раньше уже не будет. Многие застряли между миров в ожидании, когда станет лучше. Но старой жизни нет, и попрощаться с ней сложно, почти невозможно, очень страшно. Так что мы всё ещё живём в войну, и мы всё ещё проживаем войну во многом», — считает Юля.

Где нам всем найти силы

Каждому из спикеров мы задали вопрос, как найти силы продолжать своё дело, когда ресурсов и образа будущего нет, когда кажется, что всё бесполезно и ничего не изменить. Артём советует сосредоточиться на контроле банальных вещей (пускай даже выбирать, в какой руке держать зубную щетку) и помнить о своих ценностях. Их понимание помогает принимать локальные решения и ощущать жизнь более наполненной, осознанной, объясняет психолог.

«У тебя был план через несколько лет оказаться в такой-то стране, получить такое-то образование, а вот ты уже не так уверен, что это реалистично, проваливаешься в депрессию. И тут важно понимать свои глобальные ценности, что всегда будет важно. Например, для меня важна искренность в отношениях, и я тогда буду идти в важный разговор, а не избегать его. Это такой „актовский“ подход, что боль и страдания неизбежны, но можно всё равно жить осмысленную, наполненную жизнь. И это не про радость бесконечную, а про ощущение, что я делаю что-то важное для себя и, может быть, для других», — говорит Артём.

С ним согласна Александра, она предлагает спрашивать себя, что важно сейчас и в будущем. У каждого, подчёркивает психологиня, ценности в жизни свои, и их не нужно оценивать «в масштабе вселенной», иначе обесценить можно всё, любые действия будут казаться ерундой на таком фоне. Люди одной профессии могут видеть её смысл в разном. К примеру, учителя: одному важно оставаться в своей школе человеком с антивоенной позицией, другому — быть надёжным взрослым для детей, третьему — зарабатывать для семьи; и всё это ценности, всё это важно.

«При этом, когда мы находим ценность, она никаким магическим образом не отменяет всю тяжесть, всю боль, все неприятные эмоции, с которыми мы сталкиваемся каждый день. Фишка как раз-таки в том, чтобы продолжать делать то, что важно, даже в присутствии этих эмоций. Представьте, условно говоря, что вы ведете машину и в ней сидит вся семья, трое детей, они все ужасно орут, ругаются между собой и очень сильно мешают. Но вместо шума вы сосредотачиваетесь на дороге, вам важно доехать в безопасности. Это вот то же самое: крики никуда не деваются, но ты перенаправляешь внимание на то, что важно», — говорит Александра.

Юля советует бороться с внутренним критиком и вовремя брать паузу — спрашивать себя: «Этим ли путем я хочу двигаться?» По её опыту, именно благодаря поддержке получается продолжать своё дело и лучше себя чувствовать. Когда нет сил, она считает правильным разобраться, почему возникли такие чувства.

«И не газлайтить‌ себя, будто у других всё нормально. Мы стараемся себя поддерживать, потому что кто, кроме нас самих? Меня часто вырубает в бессилие, что ни на что нельзя повлиять… Но некоторым усилием воли получается держать себя на плаву. Важно не обесценивать те действия, которые ты уже делаешь: ты уже молодец, и этого достаточно. Если ты делаешь что-то с позиции критики, ну это не супер, это изматывает. Когда действуешь из поддержки, внутренней или внешней, то жизнь вообще гораздо легче ощущается».