Лоуренс Ферлингетти. Пьеса «Потрясение»
Лоуренс Ферлингетти — легенда американской литературы: поэту, прозаику, художнику и издателю, одному из плеяды легендарных битников в марте исполнился 101 год. Расцвет его творчества пришелся на шестидесятые годы: именно тогда творили именитые коллеги Ферлингетти — Керуак, Берроуз, Кизи и Гинзберг — вместе с которыми он разрушал оковы формального искусства. В произведениях битников находилось место множеству «непристойностей»: сексу, наркотикам, нецензурной брани, маргинальному образу жизни, иррациональности и психоделии. Они полагали, что главная в жизни читателя революция должна произойти в его в голове, чтобы освободить его дух из оков общественного конформизма.
«Дискурс» делится одним из ярких произведений Ферлингетти, пьесой «Потрясение» («The Alligation»), впервые переведенной на русский язык. В ней Божья Коровка всеми силами хочет удержать аллигатора Трясунчика под неусыпной домашней опекой, а помешать ей и освободить рептилию пытается Слепой Индеец, то ли человек, то ли призрак, которому на помощь приходит сила джунглей. Пьеса увидела свет в 1962 году, выйдя в сборнике «Неравные споры с бытием. Семь пьес для нового театра». Все семь текстов, написанных Ферлингетти, объединял экспериментальный подход к повествованию и возможностям постановки — но только «Потрясение» была поставлена вскоре после публикации: в том же году режиссеры в Сан-Франциско и Техасе рискнули воплотить на сцене безумие, творящееся на бумаге. Психоделическая обстановка, легкая невменяемость героев и неопределенность их облика (попробуйте сыграть на сцене аллигатора) давала возможность фантазии постановщиков разгуляться на полную. Однако у Ферлингетти не было задачи перевернуть основы театра. Его пьеса — критика американского консерватизма и крик жаждущего свободы бунтаря.
Потрясение
Действующие лица:
— Трясунчик
— Божья Коровка
— Слепой Индеец
Поздним вечером в доме Божьей Коровки, претенциозно обставленном, однако неубранном. Занавески задернуты. В центре — высоченная входная дверь, на ней — американский флаг. В одном углу комнаты — арфа, в другом — телевизор, работающий без звука. Мерцание кадров в полутьме. Трясунчик — уже не молодой аллигатор не меньше двух метров в длину. Сперва угадываются очертания его туловища, распластанного перед телевизором, после чего мы видим, как он крадется к окну. С большим трудом он цепляется за подоконник. Массивные голова и челюсти, хищная грация. Он падает на пол, вновь подтягивается к окну и снова падает. Подползает к другому окну, медленно приподнимается и падает, вновь приподнимается — падает, снова приподнимается — падает. Бездвижно лежит, поднимает голову, осматривая комнату, окна, зрителей. Проскальзывает к дивану; извиваясь, забирается на него, поднимает голову к окну, смотрит на входную дверь и моментально соскальзывает на пол. Монотонно начинает звонить телефон, и умолкает, как только дверь со скрипом отворяется.
Божья Коровка (заходит через дверь, пятясь, стряхивает воду с зонта, закрывает дверь и кладет зонт на пол; говорит с сильным южным акцентом, растягивая гласные звуки). Ох уже эти весенние дожди! В центре просто жуткие пробки! (Поворачивается к Трясунчику.) Малыш, кто-то звонил? Кошмар, я промокла до нитки! (Снимает плащ и шляпу.) Насквозь! (Включает свет, выключает телевизор, скидывает обувь.) Так, сейчас. Ну, наконец-то. Мамочка вернулась! Малыш проголодался? (Трясунчик лежит. Следит за ней, не поднимая головы и не моргая.) Разве я не предупреждала малыша?.. (Осматривает диван.) Малыш снова залезал на диванчик! Меня не проведешь. А ведь мамочка сто раз говорила малютке так не делать. (Трясунчик отворачивается.) Плохой мальчик! Куда это годится?! (Трясунчик отворачивает голову еще больше.) О, Трясу-у-унчик! (Смеясь, она ложится к нему и обнимает его за шею.) Мой маленький звереныш! Мамочка совсем не хотела тебя обидеть, вовсе нет! (Вновь протяжно звонит телефон.) Мой маленький… Это еще кто? Кто, черт побери, это (вставая) может быть?.. (Берет трубку. Громкий щелчок в динамике. Гудки.) Ал-лО-о? (Интонация плавает вниз и вверх.) Ал-лооо? (Смотрит на трубку, кладет ее на место, вновь поворачивается к Трясунчику.) Кто бы это мог быть?.. Это что же, и так целый день, малыш? (Бросает подушку на пол рядом с Трясунчиком, ложится на нее головой. Достает пудреницу и смотрит в зеркальце. Отсутствующий взгляд, отрешенный голос.) Надо же, как огрубела моя кожа… в последнее время… (Закрывает пудреницу, потягивается.) О-о-ох… так-то лучше. (Треплет Трясунчика по голове.) Скучал по мне? Малыш по мне скучал? (Трясунчик кладет голову ей на колени.) Думал, мамочка больше не вернется? Разве мамочка когда-нибудь бросала… (Короткий стук в дверь. Божья Коровка встает.) Малыш знает, что мамочка всегда возвращается, потому что малышу нужна…
(Божья Коровка распахивает дверь. На пороге — Слепой Индеец, он занимает всю ширину дверного проема. Жестяная кружка, очки, белая трость. Божья Коровка отскакивает.)
Слепой Индеец. Хау. (Ровный, безэмоциональный голос, размеренная и внушительная речь.) Моя есть Слепой Индеец. Мои глаза помнить сиянье Славы. (Гремит кружкой.) Порнушка на продажу. Помогите! (Гремит кружкой.)
Божья Коровка. Простите?
Слепой Индеец (не меняя интонации). Хау. Истинно так, человек появиться из Центральная Африка. Истинно так, Африка есть райский сад. Истинно так. (Гремит кружкой.)
Божья Коровка. Да что?..
Слепой Индеец. Хау. Питекантроп прямоходящий, проделать долгий путь. (Гремит кружкой.) Пересекать полосы суши (Гремит кружкой.) между континентами (Гремит кружкой.) с аллигаторами, верблюдами, лошадьми. (Гремит кружкой.) Истинно так.
Божья Коровка (пытается захлопнуть дверь). Спасибо, я…
Слепой Индеец (блокирует дверь тростью). Хау. Кто-то приплыть еще раньше, чем «Мейфлауэр», на другой парусник, «Ковчег» звать. Истинно так. Среди первых сюда переселенцев. (Гремит кружкой.)
Божья Коровка. Невероятно! (захлопывая дверь) Ох уж эти торгаши! (Идет к кухонному шкафчику.) Невероятно! (Достает заварочный чайничек и чашку.) Невероятно! С ума сойти! (Ставит металлический чайник греться на плитку.) Ты, должно быть… (Поворачивается к Трясунчику, усаживается рядом с ним.) Ты, должно быть, думаешь, что они объявили нам войну, (поглаживая его) да, малыш? Судя по тому, что они никак не хотят оставить нас в покое, да, малыш? И после всего, что мне пришлось сегодня переделать, казалось бы, я могла бы выкроить хоть минутку на то, чтобы… (Чайник начинает протяжно свистеть.) Опять кто-то звонит, черт возьми? А! (Идет к чайнику.) Так-так-так, а сейчас у нас будет чаепитие, только для нас с тобой. (наливая кипяток) Прямо как в старые добрые времена, когда ты был совсем еще малышом, помнишь, Трясунчик? (Приносит полную чашку и чайничек, ставит их на пол рядом с Трясунчиком, сама устраивается рядышком.) Помнишь, как мамочка забрала тебя с фермы? (отпивает чай) Ты был такой крохотуля и… и ночи напролет ревел, как младенец… (отпивает чай) Не помнишь, конечно, ведь ты был совсем малыш. (Протяжно звонит телефон.) До чего же ты был тогда миленьким! Таким игривым, и даже… (телефон звонит настойчивее) Ох! (Пытается подняться.) Ал-ло-о? (Громкий щелчок в трубке. Гудки.) Черт! (Швыряет телефонную трубку.) Так, я просто… как же, я просто… (Вновь ложится к Трясунчику, отпивает чай.) Да кто же это вообще может… (Отпивает чай.) Будто (Поглаживает Трясунчика.) кому-то вздумалось… (Трясунчик уворачивается.) Бедный малыш! Малыша уже задергал этот треклятый телефон? (Пытается погладить его. Он отворачивается.) Господи, я же знала, что ты расстроишься… Похоже, придется… Я просто сниму трубку прямо сейчас, вот что! Сколько можно трезвонить, верно, малыш? И вообще… (Короткий стук в дверь.) О нет, только не это! (Встает, открывает дверь. Слепой Индеец стоит во весь дверной проем. Божья Коровка пятится.) Господи, да что же… (Трясунчик подползает к окну, пытается выглянуть наружу.) Да что вам нужно-то от меня, ради всего святого?
Слепой Индеец. Хау. Я вернуться, потому что слышать в комнате два человек. (Гремит кружкой.) Но только один говорить, когда я прийти. (Гремит кружкой.) Как так? Может, второй нужна помощь? (Гремит кружкой.) Дело нечистое. (Гремит кружкой.) Нужна помощь. Истинно так.
Божья Коровка. Так, я вызываю полицию!
Слепой Индеец. Истинно так. (Гремит кружкой.)
Божья Коровка (захлопывая дверь). Боже праведный! Кто-нибудь мне объяснит, что происходит?! (Трясунчик успел вернуться обратно, в середину сцены. Она вновь устраивается рядом с ним.) Заявляю: кем бы они ни были, я не понимаю, чего они пытаются… (поглаживая Трясунчика, отрешенным голосом) Бе-е-едный Трясунчик… Ты такой грустный, я вижу, я все замечаю, бе-е-едный малыш. Мамочка все исправит — не волнуйся. Мамочка со всем разберется. Мамочка же решает любые проблемы? Мамочка всегда… (Трясунчик кладет голову ей на колени.) Во-о-от так вот! Вот и славненько! Мамочке почитать для малютки? Вот так вот. Сейчас научим тебя чему-нибудь новому. (Встает, берет со стола большую книгу с картинками об аллигаторах, устраивается рядом с Трясунчиком, ищет в сумке очки.) Где, черт возьми, мамочкины очки для чтения? Ах, вот они. Мамочка сейчас почитает Трясунчику его книжечку. (Поправляет очки.) Ага. Что тут у нас? (перелистывая страницы)Во-о-от так! (Гладит его свободной рукой, нахмурившись, читает.) «Аллигатор Миссисипский — вид крокодилов из рода аллигаторов, обитающий преимущественно в жарких частях Америки, за исключением вида, найденного в Китае»… (Трясунчик пытается выбраться из ее объятий.) »…за исключением вида, найденного в Китае»? (Трясунчик, добежав до окна, оборачивается и глядит на нее.) »…обитающие преимущественно в южной части Америки». Та-а-ак-то. Трясунчик! В чем дело? (Тянется к нему.) Иди к мамочке! (Вновь смотрит в книгу, повторяет.) »…за исключением вида, найденного в Китае». Забавно. Можно подумать, кто-то вообще слышал о… (Вновь смотрит в книгу, хмурит брови, читает.) «Как и трубкозубы, аллигаторы зачастую роют подземные убежища на дне водоемов». Подземные убежища? (Протяжно звонит телефон.) Будь я проклята! Началось! (Вскакивает, бежит к телефону, хватает трубку.) Алло! Вы набрали номер Дюваль. Что? С кем имею честь… Что? Простите, что тут смешного? Нет. (говорит громче) Нет, я не читала «Откуда у слоненка длинный хобот»! (явно обиженно) Да как же это! Не смейте… не смейте так со мной разговаривать! (Бросает трубку.) Ты это слышал, малыш?! Все это… (Выходит из себя, с трудом успокаивается, устраивается рядом с Трясунчиком.) Почему мне… мне приходится… такое нахальство. Он сказал — сначала он рассмеялся — звучало, будто хохочет целая толпа людей, а потом… (Трясунчик вырывается из объятий.) Трясунчик! Разве малыш больше не любит мамочку? Возвращайся к маму-у-уле. (Трясунчик держится в стороне.) Ну что, что не так, деточка-а-а? Что на тебя нашло в последнее время? Разве мамочка не защищает своего малыша от этих мерзавцев? (Подползает к нему на коленях, треплет по голове. Он отворачивается.) Разве мамочка позволит плохим дядям забрать малютку, малыш? Разве не они постоянно говорят мамочке отдать тебя, потому что ты уже слишком взрослый?(Обвивает его руками.) Скажи мамочке, ты же не злишься? (Короткий стук в дверь. Божья Коровка подскакивает, мчится к двери, резко распахивает ее. Слепой Индеец стоит во весь дверной проем, выглядит даже выше, чем до этого. Трясунчик ползет к окну, бьет по нему.)
Слепой Индеец. Хау. Моя слышать крик о Помощи. Слабый голос просить Помощь. (Гремит кружкой.) Моя что-то подозревать.
Божья Коровка. Знаете ли! Держите свой подозрительный нос подальше от… (Пытается захлопнуть дверь. Он мешает ей тростью.) чужих пробле…
Слепой Индеец. Вот как? Леди заставляет индеец подозревать. (Гремит кружкой.) Он жить в заповеднике «Эверглейдс». Он дружить с аллигатор. Бледнолицый прийти и сказать, что хотеть дружить с аллигатор. Он сказать, он любить аллигатор. Он взять аллигатор. Индеец подозревать. Взять след аллигатора. Аллигатор в тюрьма, крокодиловый ферма. Нуждаться в помощь. (Гремит кружкой.) Истинно так.
Божья Коровка (все еще пытаясь закрыть дверь). Вы… Вы… Вы… Да я… Помогите!
Слепой Индеец. Моя помочь! (Трясунчик бьет по окну.) Где помочь? (Ощупывает пространство тростью.) Вы где? Человек здесь нуждаться в помощь. Хау.
Божья Коровка (выталкивая его). Не смейте входить сюда!
Слепой Индеец (кричит через плечо, пока его пытаются вытолкать). Помогите! Моя идти стучать том-том! Моя идти табачный лавка, чтобы звонить в Национальную ассоциацию!
Божья Коровка (наваливаясь на него дверью, почти крича). В Национальную ассоциацию по защите прав и интересов аллигаторов, полагаю! (Замечает озирающегося Трясунчика у окна.) Трясунчик! Да что ж ты творишь, ради всего святого? Что, черт возьми, ты надумал? Почему ты… ты же почти стоишь в полный рост! (Трясунчик шлепается на пол. Божья Коровка усаживается рядом с ним, обхватывая его голову.) Ути-пути, мой малютка. Бог ты мой, ты ведь только что почти стоял на лапках как взрослый мальчик. Мамочка даже не знала, что малыш так умеет… (Трясунчик отворачивается.) Что не так, мой пирожочек? Как же так, а я и не знала, что ты учишься вытворять такое за мамочкиной спиной! (Тянется, чтобы погладить его. Он отодвигается.) Ах, ты все еще сердишься на мамочку, до сих пор! Чем же мамочка так обидела малыша? (Достает носовой платок, прикладывает к глазам.) О, сладенький ты мой! Что мне для тебя сделать? Теперь я не смогу держать тебя тут взаперти, на веки вечные, да? Но… иди сюда… (Он не подходит.) Знаю… знаю, мамочка всегда говорила тебе… обещала, что ты будешь свободен, как только по-настоящему будешь готов… будешь по-настоящему взрослым… (Подкрадывается к нему.) Когда ты будешь готов к этому, мой пирожочек! Но ведь… (нежно поглаживая его) еще не время… не сейчас… еще слишком рано! (Трясунчик отворачивается, пытается выпутаться из ее объятий. Протяжно звонит телефон.) Ох, пусть звонит, ради всего святого. Мамочке плевать на то, что скажут эти ужасные соседи! Я всегда говорила… (телефон звонит настойчивее) Я могу откровенно сказать, что… в таких ситуациях я всегда сохраняла достоинство… (телефон звонит настойчивее) Ну, ладно! Ладно! (Неохотно идет к телефону, очень медленно поднимает трубку.) Да, вы по какому поводу? Что? Пожалуйста, говорите четче, если хотите, чтобы я… Ах вы… мерзавец! (кричит в трубку) Я хочу… Я хочу, чтобы вы знали, сэр, я этого не потерплю! Я… Я… в отличие от вас, я жила в этой стране с самого своего… Есть способы и средства, чтобы… Нет! Я не «живу с чудовищем», как вы это выставляете! И более того, мистер председатель Гражданского комитета, или кем вы там себя изволите считать, я буду жить именно с тем, с кем хочу жить, и я… и — что? — и я больше не собираюсь отчитываться ни перед вами, ни перед этими вашими… (На другом конце провода хохот. Громкий щелчок в трубке. Гудки. Божья Коровка стоит с открытым ртом не в силах оторвать взгляд от трубки. В конце концов кладет ее. Телефон немедленно звонит снова — протяжно, — и она резко хватает трубку.)
Гневный голос (неспешно, настойчиво). Мы. Собираемся. Вправить вам мозги. Леди. Нам не нравится ваш мелкий… (В телефоне громкий хохот. Божья Коровка очень медленно кладет трубку, опускается на пол. Выглядит испуганно. Трясунчик у окна.)
Божья Коровка. Вправить мозги… мне? (кусая губу) Но я не… (Трясунчик поворачивает голову и смотрит на нее.) Я не могла и подумать, что… (прикладывая платок к глазам) Мне казалось, с тобой все в полном порядке — не так, как это обычно бывает в подобных случаях, совсем не так! (Рассматривает Трясунчика.) Мой бедный малыш! Что же мне с тобой делать? (Трясунчик отворачивается.) Я… Ты снова у окна! (Хватает металлическую цепь-поводок, ловко накидывает на шею Трясунчика.) А теперь — вставай-ка на лапочки, будь хорошим маленьким… (Трясунчик не двигается.) Пожалуйста, малыш. Я готова на все ради моего малыша… (Короткий стук в дверь.) ИДИТЕ ПРОЧЬ! (Стук повторяется. Божья Коровка рывком открывает дверь. Слепой Индеец стоит во весь дверной проем, выглядит еще выше. Трясунчик бочком прокрадывается к двери. Божья Коровка удерживает его за поводок.) Трясунчик!
Слепой Индеец. Моя — не Трясунчик. Моя вернуться, потому что слышать в комнате два человек (гремит кружкой), но только один говорить, когда моя тут. (Гремит кружкой.) Где же вторая? Тут что-то не ладный. Моя подозревать недобрый. Стучать том-том. Никто не прийти. Как так? (Гремит кружкой.) Почему же никто не прийти? Моя подозревать сильнее. (Ощупывает пространство тростью.) Где кому нужен помощь? (Тростью натыкается на Трясунчика, лежащего на полу рядом с дверью.) Хау! Твоя что там внизу? (Индеец ощупывает тростью ошейник и добирается вдоль поводка до руки Божьей Коровки.) Вот как!
Божья Коровка (толкая его за дверь). Так! Если вы сейчас же не уйдете, я… я… (Захлопывает дверь у него перед носом.) Фух! Да что ж такое, Господь всемилостивый! (На поводке тащит Трясунчика обратно в комнату.) Что, черт… Ах, мой бедный малыш вымотался, да? Только посмотрите на него! (Треплет по голове.) И все это… из-за сущего пустяка. Это… это все такая бессмыслица, верно, малыш? (Промокает слезы.) Дело ведь… дело же не в том, что тебя «насильно удерживают»… (Отрешенно гладит его.) Или что с тобой плохо обращаются… С тобой всегда обращаются, как с настоящим взрослым! (Обнимает его за шею, смеясь. Трясунчик смахивает ее, отворачивается.) Ну что же ты, Трясу-у-унчик? Разве малыш больше не хочет, чтобы мамочка гладила его своими красивенькими ручками? (Гладит его.) Своими белоснежными ручками… не знавшими стирки или… (Трясунчик отворачивается.) Боже! (Божья Коровка перемещается на диван, промокая слезы и сморкаясь. Садится спиной к залу.) Так значит… ты… хочешь… действительно хочешь, чтобы мамочка отпустила тебя… на все четыре стороны? Навсегда-навсегда? (Промокает слезы.) Теперь, когда ты… когда ты уже вырос… (То ли смеясь, то ли плача.) Приосанился! (Громко сморкается.) И это после всего! Невзирая на то, что я заботилась о тебе как… о родном… (Протяжно звонит телефон. Божья Коровка бежит к нему, хватает трубку.) В чем дело? (пауза) Да! Мисс Дюваль слушает. Верно. Кому… Какое, вы говорите, учреждение?.. Я не ослышалась? Зоопарк? Да, я полагаю. Что и говорить… Надо думать, жалобы к вам и впрямь поступали! Не сомневаюсь! Ну, нет, я не могла и предположить… Вы так считаете? Да, конечно, я бы с радостью поговорила с директором, раз уж на то пошло. Как-как? Мистер Форрест? Не… (внезапно интонация меняется на заискивающую) Неужели мистер Хикки Форрест? Ну, конечно! Буду рада с ним поговорить, сделайте одолжение! Алло? Ах, да, это Божья Коровка! Хикки Форрест! Подумать только, после стольких… Я и не знала, что ты имеешь отношение… Конечно, я тебя помню! Нет-нет-нет, я больше не живу в том большом доме, нет. Нет, уже давненько. Да. Именно. Когда матушка покинула нас. Что? Я сказала: «Когда матушка покинула нас». Все ве-е-ерно, скончалась, да. (Трясунчик снова отполз к окну.) А? Да, о да, я все еще играю на старой доброй арфе. (смеясь, промокая слезы) Ты помнишь! Подумать только! Разве что руки мои теперь уж… Ох, сколько воды утекло! А ты ни чуточку не изменился, я… я… держу пари. На все сто. И… и все еще холостяк, бьюсь об заклад, угадала? Конечно! Я знала, ты им и останешься — тебе же на роду написано! (смеется) Что? А! (Бросает взгляд на Трясунчика.) Насчет этого даже не сомневайся. Сколько ему? Ох, ну, навскидку… Ох, разве ж так скажешь, Хикки-и-и. Ведь никогда не поймешь, сколько на самом деле им лет… (Короткий стук в дверь.) Эх, да, проблемы, конечно, с ним были, хотя ничего прям уж такого… но… я не понимаю, почему… Нет, он вовсе не плохой, он никогда-никогда не ведет себя, как плохой мальчишка! (Смотрит на Трясунчика, подзывает его рукой. Трясунчик не двигается.) Он настоящее золотце, вот кто он. Он даже не… да что там, он настоящий друг, вот кто он, мой дорогой… Что? Нет-нет, никаких проблем в этом плане, ни в коей мере, ей богу. Это… это только ужасные соседи создают нам проблемы! И-и-именно. Возмущаются, что я живу с… В конце концов, он всего лишь мальчишка! Будто это их как-то касается! Нет, я точно не знаю, как их зовут. Кто? (короткий стук в дверь) Нет, тут теперь только новые жильцы (стук повторяется) в этом районе. (стук повторяется) Да… И-и-именно… Дорогой… (Трясунчик сильнее сотрясает окно.) Я… ой… (Божья Коровка прикрывает рукой динамик телефона.) Трясунчик, а ну-ка слезай! (В телефон.) Что? И-и-именно. Его зовут Трясунчик. Ты его слышишь? Он… я… кажется, он сейчас заревет! Честно, я не совсем понимаю, что с ним происходит в последнее время — бедный малыш. Не вел себя так с младенчества. Что? Чаще всего они плачут весной? Никогда об этом не слышала! Что ж, я… (короткий стук в дверь) Если б только… (стук повторяется) Говорю: если б только… (стук повторяется) Ах, идите прочь! Мне так жаль, Хикки, кто-то ломится в дверь и никак не уходит. Прости меня, пожалуйста, Хикки. Это какой-то жуткий слепой мужчина… Как я поняла, что он слепой? В смысле, конечно, он сле… Уж я-то могу отличить слепого от зрячего! А вообще… я… должно быть, ты думаешь, что я… (Трясунчик разбивает окно.) Господи! Трясунчик снова… опять разбил окно! Бедный малыш, он так упорно рвется на свободу… (Трясунчик поворачивается и смотрит на нее.) И он понимает каждое мое слово! Малыш знает, что я обещала отпустить его на волю однажды, но… Что? Ну, если ты так считаешь, Хикки. Если ты и вправду, на самом деле думаешь, что так будет лучше. Но я никогда не считала их неуправляемыми, Хикки. Малыш очень воспитанный! Что? Ох, знаю, знаю: воспитание, конечно, это… Ну конечно, конечно же, я знаю, знаю, что невозможно в одночасье никого перевоспитать, и… Что ж… если ты и впрямь, и в самом деле считаешь, что ему будет так лучше… Если ты действительно… (Трясунчик разбивает еще одно окно, издает странный, нечеловеческий гортанный вопль.) Батюшки, он снова это сделал! Хикки… Что? Ты приедешь… сюда? Нет, пожалуйста, прошу тебя, не надо! Нет, я правда в порядке. Я в полной безопасности! Если ты подождешь буквально секундочку, я… Алло? (Громкий щелчок в трубке. Гудки. Божья Коровка бросает трубку и бежит к Трясунчику.) Так-так-так-так! Трясунчик! Что это ты удумал?! (Протаскивает его за ошейник на середину комнаты.) Мой милый малыш… (Поглаживает его по голове, прижимая ее к полу.) Милый малыш причиняет всем… (Устраивается рядом с ним, пытаясь его обнять.) Все названивают, творится черт знает что! А все потому… (целует его в макушку) Потому что мамочке нравится жить с Трясунишками… (Протяжно звонит телефон. Комнату заливает густой зеленый свет.) Ох, да пусть себе звонят! Нам все равно, да, малыш? Малышу теперь все равно, правда? Не нужны нам эти мерзавцы, скажи, малыш? (Садится, скрестив ноги, поднимает руками его голову.) Мой бедный маленький… малыш даже не знает, что для него лучше! Разве малыш не хочет, чтобы мама отшила этого Хикки-Шмикки, потому что на самом-то деле малышу пока не нужна вся эта свобода-шмобода? (Внезапно раздается громкий, настойчивый стук в дверь. Божья Коровка подскакивает.) Ох! (подходит к двери, но не открывает) Кто бы то ни был… Что вам надо, простите?.. (Стук продолжается.) Идите-ка прочь, кем бы вы ни были! (Стук продолжается. Божья Коровка срывается в крик.) Вы… вы никогда, никогда, никогда, никогда не убедите меня расстаться… расстаться с моим… Я хочу, чтоб вы знали… (Трясунчик вновь отполз к окну. Старается выглянуть на улицу.) Я хочу, чтоб вы знали, что вы попросту не имеете права… не можете рассчитывать… (Стук прерывается. Громкий смех с улицы. Божья Коровка рывком открывает дверь.) Немедленно прекратите… (Снаружи никого. Божья Коровка высовывается за дверь.) Кто… кто там… Ау-у? (Отступает, закрывает дверь. Громкий смех с улицы. Божья Коровка распахивает дверь. На улице никого. Заметно стемнело.) Так, ну это уже слишком… (Захлопывает дверь. Громкий смех с улицы.) Ну все, сейчас я вызову… Я не буду… Я не обязана это терпеть. (Смех не прекращается. Божья Коровка хватает полураскрытый зонт, стоящий у двери. Зонт раскрывается шире, когда она, размахивая им, резким толчком открывает дверь.) Кыш! Кыш! Прочь отсюда! (На улице никого. Темнота сгущается. Божья Коровка высовывается за дверь, кричит громче.) Кто бы то ни был, слышишь меня? Кем бы вы ни считали себя, вы… просто проваливайте, слышите? Держитесь подальше, или я… Кем бы вы ни были. Досаждать… (Голос становится еле слышным.) цивилизованным… людям… (Молчание. Божья Коровка заходит домой, медленно закрывает дверь.) Нервы! Если они думают, что я… планирую… изменить наш… Ах, Трясу-у-унчик!.. (Бежит за ним к окну, в это время со скрипом открывается дверь. Слепой Индеец стоит во весь дверной проем, выглядит даже выше, чем в прошлый раз. Тростью широко распахивает дверь.)
Слепой Индеец (очень громко). ХАУ!
Божья Коровка. Что?!
Слепой Индеец (заходя в дом). Вы говорить «хау»? Моя тоже сказать «хау». Мы говорить тот же самый, только по-разному. Вот ведь…
Божья Коровка (размахивая зонтом). Вы, вы, вы, вы, вы, вы… Как вы… посмели сюда войти?!
Слепой Индеец. Мы говорить одинаково, но вкладывать разную смысл.
Божья Коровка. Да кто… да вы…
Слепой Индеец. Когда вы говорить «хау», вы-то на самом деле думать «ах»: ах, удержать бы аллигатора в доме; ах, убаюкать бы его, как ребенка; ах, не дать бы ему вырасти; ах, уберечь бы его от свободы. Ах, оставить бы все как есть! Ах, как бы ничего не менять, как бы не видеть, как бы не слышать беспомощный голос…
Божья Коровка. Вы… вы постоянно суете сюда свой нахальный нос! Кем вы себя возомнили?!
Слепой Индеец. Я возвращаться, как дурное воспоминание, досаждать, как нечистая совесть, так просто от меня не отделаться, всегда по соседству, всегда возвращаться… (Гремит кружкой.)
Божья Коровка (обнимая Трясунчика). Малы-ыш, не слушай этого гадкого старого… (Ладонями прикрывает Трясунчику глаза.) Не смотри на этого гадкого старого дядьку… (Сцена погружается в темноту.) Не смотри…
Слепой Индеец. Моя — как аллигатор. Мы есть братья. Мы видеть одинаково. Моя тоже любить видеть свободный. Моя не любить леди, которая надевать шоры на…
Божья Коровка. Не смотри…
Слепой Индеец (медленно продвигаясь вперед, холодно). Смотри, смотри! Смотри, узри, в чем дело. (громче) Узри, что твориться с этой страной! Кто выкрасть страну? Бледнолицый прийти, бледнолицый сказать: «Твоя отдавать страну, моя давать твоя табачный лавка». Только индеец не любить табак. Индеец любить трубку мира. Он получать сигару. (Поднимает средний палец.) Он курить сигару, а мира не получать, он получать только дым, огонь. Моя не нужно глаза, чтобы видеть, что нет мира…
Божья Коровка. И… и мне не нужны мои старые очки, чтобы увидеть, что вы… вы просто дешевый… грязный старый… Ах! (Пытается укрыть ладонями голову Трясунчика.) Закройте свой грязный… даже не…
Слепой Индеец (Стоит над ними приосанившись, ощупывает их тростью). Видеть очень ясно. Все очень ясно. Слишком ясно. Слишком плохое зрелище.
Божья Коровка (Укрывая собой Трясунчика, кричит на Индейца). Ну все, берегитесь! Слышите меня? Они… они уже едут. Он… они вас… они… мы…
Слепой Индеец. Твоя иметь очки, иметь двойное зрение: вверху твоя видеть аллигатор, внизу твоя видеть человек. (Наклоняется, нащупывает ошейник Трясунчика.) Хау…
Божья Коровка. Ах! Серьезно, вы старый вонючий… (Пытается оттащить Трясунчика.)
Слепой Индеец (тащит Трясунчика к двери). Жми на газ! Кыш, кыш! (Доводит Трясунчика до двери, сбрасывает с него цепи.) Вот так! Твоя свободный, друг! Ноги в руки и будь здоров!.. (Подталкивает Трясунчика ногой.) Давай, поспеши! (Трясунчик не двигается.)
Божья Коровка. Помогите, на помощь! Кто-нибудь, спасите нашего… моего…
Слепой Индеец (подталкивая ногой). Давай! Пошевеливайся! Твоя свободный, но твоя не знать, куда идти. Твоя все еще чувствовать цепь, твоя думать, что все еще на цепи, но твоя уже не на цепи! (Трясунчик не двигается.)
Божья Коровка (накрывая собой Трясунчика). Мой хороший мальчик! Я знала, что ты и в самом деле не… (Толстые лианы с огромными листьями проползают в дом сквозь разбитое окно.)
Слепой Индеец (подталкивая ногой). Шагай, шагай, шагай!
Божья Коровка (свирепо глядя на Индейца). Они… это они подослали вас, ага! Вы ужасный… старый… (Лианы и листья постепенно заполняют входной проем.)
Слепой Индеец (вытягиваясь в полный рост). Никто не послать! Индеец не на побегушках… (Наклоняется. Громко шепчет Трясунчику.) Моя не на побегушках. Твоя идти — моя пойти. Моя пойти — твоя за мной. Время Революции! Вперед, вперед! (Трясунчик не двигается.)
Божья Коровка (все еще обнимая Трясунчика). Они, они нам сказали, что они… (целует Трясунчика в макушку) Они… (Трясунчик издает короткий рык.) Ах, Трясу-у-унчик! Трясу…
Слепой Индеец (громко шепчет Трясунчику). Вперед, вперед! Полюбить свободу! Твоя свободный, но остерегаться Индейского Дарителя — Господь давать, Господь забирать! Поспешить! (Трясунчик очень медленно поднимает голову, очень медленно поворачивается к зрителям. Немигающий взгляд. Замирает в таком положении. Индеец выпрямляется. Немигающий взгляд. Толстые лианы с огромными листьями полностью заполнили дверной проем.)
Божья Коровка. Ах, ах!.. (Пытаясь встать.) Это уж слишком! Что же это такое! Я просто выбегу и… (Бежит к двери, продираясь через заросли.) Ах! (Падает, платье цепляется за лиану и рвется.) На помощь! Кто-нибудь! Выпустите меня! (Привстает и опять продирается через лианы. Платье разрывается еще больше.) Помогите… пожалуйста… (обессилев) Пожа-а-алуйста… (По мере того как сгущается темнота, начинает казаться, что и стены превращаются в заросли.)
Слепой Индеец (стоит прямо, подцепляет Божью Коровку изгибом трости). Куда твоя собираться пойти? Твоя устроить зоопарк — твоя и жить в зоопарке. Твоя так просто не выйти из тюрьмы, которую твоя так просто построить. Твоя сделать вигвам — твоя жить в вигваме. Твоя вырастить джунгли — твоя жить в джунгли. Джим из джунглей тебя одолеть! (Внезапно наклоняется, подтягивает Божью Коровку к себе, трясет ее.) Послушать, леди! Послушать слабый голос! Как я говорить, что статься со страной? Благородный Краснокожий пить огненную воду, Благородный Краснокожий приходить в ярость, вдруг увидеть, кто украсть Америку, вдруг увидеть, что статься с Америкой… Прелестная страна! Америка свернуть с тропы Индейцев, Америка плевать, Америка держать домашних аллигаторов, Америка делать пляску со змеями, Америка курить большие черные сигары, Америка — сплошной безумный фильм! (Прекращает трясти Божью Коровку.) Ты… ты… (Аккуратно отпускает ее.) Ты… (Очень медленно подносит ладонь к глазам.)
Божья Коровка (тяжело падает рядом с Трясунчиком). Ах, ах… (очень слабым голосом) Что же я… мы… Трясу-у-унчик… (Вытягивается во всю длину, укрывая его собой, целует его.) Трясу-у-унчик…
Внезапно Трясунчик издает рык и резко скидывает Божью Коровку, оказываясь сверху. Божья Коровка издает странный, нечеловеческий гортанный вопль.
Слепой Индеец (ладонь все еще на глазах). Помогите… (Гремит кружкой.) Помогите… (Божья Коровка снова срывается в плач.) Помогите… (Всматривается в горизонт над головами зрителей, ладонь у бровей на индейский манер.) Помогите… (Широко размахивает тростью, указывая на зрителей.) Помогите! (очень громко) ПОМОГИТЕ!
Продолжительное молчание. Божья Коровка все еще лежит под Трясунчиком. Мерцание телевизора в полутьме.
Перевод: Аният Совзиханова
Иллюстрации: Ангелина Гребенюкова
Редактура: Йорген Гриссел, Никита Бобров
