Полосочка красная, полосочка белая

Небо

Небо в своем привычном молчании простиралось над огромным скоплением аккуратных, чистых белых домиков с антеннами. Солнце заливало дистиллированным светом тысячи одинаковых квартир с одинаковыми шторами и телевизорами, заливало море зеленой травы. Каждое утро из домиков выходили люди — кто на работу, кто в гости, кто к друзьям или любовнице. Каждый вечер они возвращались — утро сменяло вечер, и всё повторялось вновь.

И каждый вечер кто-то исчезал из белых домиков — семьями, этажами, кварталами, но никто этого не замечал.

Девушка

Девушка подписывала необходимые бумаги, пока комиссар, покуривая сигарету, смотрел в окно на уходящие к горизонту белые домики. Девушка писала старательно, выводя каждую букву — после медосмотра и прививок руки немного тряслись. Когда дань бюрократии была отдана, кандидат в комиссары и по совместительству помощник курящего комиссара препроводил девушку на склад, где ей выдали комплекты одежды и отправили в один из белых домиков. Она придёт в свою квартиру, найдёт друзей, найдёт и мужа, с которым у них родятся дети. Девушка станет вполне внушительной женщиной. Этих детей отправят в лагерь «оздоравливаться», а над домами наступит ночь.

Ночь

Ночь опустилась на белые домики. Одновременно к жилым кварталам приехали невиданные большие черные машины с такими же черными людьми внутри, часть из них огородила кварталы, а другая вламывалась в квартиры и вытаскивала сонных людей из кровати, держа по три-четыре человека, и специальными ножами перерезали горла. После ещё теплые тела силком тащили в машины. Оцепление снимали, в квартиры запускали мойщиков. Утром солнце освещало пустой, идеально белый квартал.

Я 

Я прилетел сюда по предложению друга, который работал здесь главным финансистом. По прилету друг показал мне свои «фермы». За чашкой кофе под сенью винограда на его загородной вилле я долго не мог собраться с мыслями, а друг всё говорил, его лицо было счастливым и довольным.

— Послушай, — наконец спросил его я, — Как вы можете так поступать?

— Ты все не можешь отойти от моего бизнеса? — с улыбкой спросил он.

— Да.

— Ну, друг мой, это в нашей жизни уже нормально.

— Я не могу понять, как вы можете зарабатывать этим на жизнь?

— Послушай, ты еще дышишь моралью, не удивлюсь, если ты не бросил свои религиозные пережитки. Всю историю человечества одни получают деньги, а другие эти деньги производят. В дикое время одни собирали еду, а другие, более сильные, отнимали ее. Время идёт — пищу отнимают не сильные, а хитрые, а другие… ну, они сами стали пищей. Все эти классы, страты, капиталисты и пролетарии — всё это ерунда — просто одни жрут других, и так всю жизнь, всю историю, от обезьян.

— И вы их продаете?

— Да! И знаешь как хорошо идёт! Ты представить себе не можешь! Цену накручиваем в несколько раз. Ты знал, к слову, что человеческое мясо лучше усваивается, чем прочее?

— Да, — отвечаю я в пустоту. Конечно, я слышал об этом, сейчас об этом слышат все.

— В человеческом мясе сходный состав солей и белков, что делает его наиболее пригодным при заболеваниях, усиленных спортивных тренировках, на диете.

— А кто покупатели?

— По-разному, есть просто гурманы, есть спортсмены, есть девушки, мечтающие похудеть, есть больные язвой.

— А как на это реагируют они?

— Никак. Многие рождаются здесь, а потом всю жизнь растут до убоя. Но большинство приходит по собственной воле — ты сам знаешь, как сейчас с экономикой и образованием. А здесь целый день по телевизору крутят разные шоу, дают еду, есть врачи — красота! Единственное, что мы от них требуем — это здоровье и рацион — в остальном они предоставлены сами себе. Конечно, есть дешёвые сорта, которым мы даем какую-нибудь простую работу, — на что хватает мозгов. Собирать что-нибудь, красить. А вот элитные сорта — им работать нельзя вообще, с ними занимаются дрессировщики и следят за балансом жира и мяса — как у свинок. Белая полосочка, красная полосочка, белая полосочка, красная…

Он перечислял полоски, а у меня внутри, где-то в районе сердца разверзлась пропасть.

Парень

За этот месяц парень уже приходил сюда, пожалуй, раз двадцатый — притом, что на календаре было только пятнадцатое число. Его сестра сбежала сюда после ссоры с родителями и проблем в колледже, и теперь он постоянно приходил, чтобы получить очередную порцию разъяснений от комиссара:

«Все, подписавшие договор, тем самым подтверждают, что они отрекаются от статуса „человек“. Международная конвенция по правам человека с момента подписания договора на них больше не действует. С момента подписания договора человек переходит в собственность корпорации и обязуется выполнять распорядок дня и соблюдать рацион».

Парень всё не понимал, предлагал денег, плакал, умолял, но так ничего и не добился.

Скотобойня

Каждую ночь под утро сюда привозили новые тушки. К моменту приезда команды забойщиков в черной форме мясники уже готовили крючья и ножи. Они лихо освежовывали новоприбывших, отделяли кости от мяса и дальше на стейковые части, филейные, суповые.

Огни большого города

Скотобойня работала без перерывов, а где-то в ресторане большого города две дорого одетые, в краске и пудре, как фрески Микеланджело, подруги заказали себе салат Цезарь с элитным мясом. С чьим именно мясом — здесь не произносили и не писали в составах продуктов, но все прекрасно знали, откуда оно. 

В это время удачливый финансист, ложась спать после тяжелого дня, неустанно прокручивал в голове одно и то же, как весёлую песенку — «белая полосочка, красная полосочка, белая полосочка, красная...».

Небо

Небо в своем вечном молчании простиралось над огромным скоплением аккуратных чистых, белых домиков с антеннами. Солнце заливало своим светом тысячи одинаковых квартир с одинаковыми шторами и телевизорами, заливало море зеленой травы. Каждое утро из домиков выходили люди — кто по работе, кто в гости, кто к друзьям или любовнице. Каждый вечер они возвращались — утро сменяло вечер, и всё повторялось.

И каждый вечер кто-то из белых домиков исчезал — семьями, этажами, кварталами, но никто этого не замечал.

Иллюстрации: Ксения Горшкова