Ставшее золотым стандартом трэш-телевидения «Шоу Джерри Спрингера» выходило в эфир в течение 27 лет и оставило после себя гигантское наследие в виде сотен клонов — дневных программ, паразитирующих на человеческих эмоциях, любопытстве и желании прославиться (среди них, например, «Окна» и «Пусть говорят»). Поначалу ничем не отличавшееся от других серьезных общественно-политических передач, «Шоу Спрингера» быстро сменило вектор и стало фокусироваться на скандалах и сенсациях, всё больше повышая эмоциональный накал каждого выпуска.
Мы разобрались, как программе удалось стать самой популярной в США, в чём именно заключалось её новаторство, как она изменила телевидение и почему, несмотря на балаганность происходящего, сенсационные ток-шоу о сексе, отношениях и девиациях по-прежнему приковывают к экранам телезрителей.
Как чопорный эфир создал спрос на трэш
Годами американец Эрл Зи жил в страхе, потому что знал, что его преследуют. Навязчивый ухажер по имени Ронни, ходивший за молодым человеком по пятам, годами пытался добиться его внимания, но никогда не получал взаимности. «Я не мог избавиться от него, что бы я ни делал», — говорил Эрл. Пережив ярость, негодование, ужас и боль, он понял, что ему остаётся одно. Эрл взял садовые ножницы, уверенной рукой отрезал свой пенис, а затем сел в машину и отправился в ближайшую больницу. Это вовсе не сюжет очередного малобюджетного хоррора, как могло бы показаться, — всего лишь один из тысяч эпизодов легендарного «Шоу Джерри Спрингера».
Когда осенью 1991 года «Шоу Джерри Спрингера» — идеал сегодняшнего трэш-телевидения — впервые вышло в эфир, оно ничем не отличалось от обычных ток-шоу, которыми кишели американские телеканалы: это были семейные и общественные передачи, где участники и эксперты со всей серьёзностью обсуждали социальные проблемы, романтические отношения и жизненные трудности. На вершине стояло «Шоу Опры Уинфри» — к 1991 году «Опра» стала самым рейтинговым ток-шоу в истории: в среднем ежедневная аудитория передачи составляла 12.6 миллионов зрителей. С ней соперничали «Шоу Фила Донахью» — популярная политическая программа, пережившая расцвет в 1970-х и всё ещё выходившая в 90-е, «Шоу Салли Джесси Рафаэль», которое начиналось как дневная передача о проблемах «богатых и знаменитых», но вскоре стало обращать всё больше внимания на истории простых людей.
Отдельное место в этой иерархии занимало захватывающее «Шоу Джеральдо Риверы», которое выходило в эфир с 1987 года. Первые несколько сезонов были полностью посвящены скандальным и будоражащим публику темам — расизм, антисемитизм, гомосексуальность, СПИД, аборты. Ривера делал акцент на эмоциональности всего происходящего, так что нередко дело доходило до громких перепалок и потасовок. Позднее, в 1992 году, Джеральдо Ривера резко сменил тональность программы из-за угроз от членов «Ку-клукс-клана» — теперь вместо сенсаций шоу фокусировалось на общественно значимых вопросах и транслировало традиционные семейные ценности. Тем не менее, ошеломительный успех первых сезонов проложил дорогу для целого ряда телешоу, которые также использовали громкие ссоры, драки и сенсационные заявления, чтобы завладеть безраздельным вниманием зрителей.
«Шоу Джерри Спрингера» началось как одно из многих дневных шоу — спокойная, в меру увлекательная программа, в которой участники делились личными историями, а ведущий — точная копия прославленного Фила Донахью — модерировал обсуждение.
Низкие рейтинги, смена тона и взлёт шоу
Политолог и юрист по образованию, Джерри Спрингер долгое время работал в адвокатской конторе. Затем в 1971 году, когда ему было всего 27 лет, стал членом городского совета Цинциннати, а через 3 года добровольно ушёл из-за скандала: чек с именем Спрингера был обнаружен в одном из борделей во время полицейской облавы. Эта история не помешала Спрингеру занять пост мэра города в 1977 году, но в долгосрочной перспективе серьезно повредила его политической карьере. «Это была моя любимая работа», — позднее признавался Джерри. После этого он занялся журналистикой и несколько лет был ведущим программы новостей на региональном телеканале WLWT в Цинциннати, а затем стал вести собственную передачу на федеральном телевидении.
Умеренный тон первого сезона «Шоу Джерри Спрингера» как нельзя лучше вписывался в тогдашний телевизионный ландшафт и подходил под уже сложившийся образ ведущего — немного эксцентричного, но честного и серьезного человека из мира политики. Первый сезон концентрировался на социальных проблемах: уровень бездомности, воссоединение семей, влияние рок-музыки на общество, контроль огнестрельного оружия.
В эпизоде «На что я пошла ради мести», вышедшем в эфир летом 1992 года, две гостьи рассказывают о том, как череда неудачных отношений заставила их мстить мужчинам. Это — один из самых эпатажных эпизодов в сезоне. Однако обратите внимание: обе женщины одеты стильно, но сдержанно, точно по моде начала 1990-х, никто в студии не повышает голос, не переходит на эмоции, не использует ненормативную лексику. Такой формат не приносил программе высоких рейтингов, и всего несколько месяцев спустя, в сентябре 1992 года, ведущий Джерри Спрингер и продюсер Ричард Доминик круто изменили её вектор.
«Мы решили: отныне молодёжь в аудитории, молодёжь на сцене, интересующие молодых темы для обсуждения. Молодые люди намного раскованнее в личной жизни, намного свободнее, намного эмоциональнее», — говорил Спрингер. Теперь герои каждого нового эпизода вели себя всё раскованнее, свободнее и эмоциональнее, не сдерживаясь ни в словах, ни в действиях, а зрители активно поддерживали их.
Визитной карточкой шоу стали ожесточенные ссоры, яростные драки и грязные секреты, а обсуждения вращались вокруг таких тем, как измены, инцест, трансгендерность, гомосексуальность, зависимости — что угодно, выходящее за рамки традиционных американских ценностей.
И это сработало — несмотря на шквал критики со стороны СМИ и активистов, обвиняюших шоу в жестокости, трансфобии и сексизме, к передаче пришла ошеломительная популярность, а вместе с ней и доходы (в 1994 году 30-секундный рекламный ролик стоил 30 000$ — не слишком много по сравнению с 60 000 $ в «Шоу Опры», но неплохо для программы, которую рекламодатели долгое время обходили стороной из-за её скандальной репутации). К концу 1990-х «Спрингер» догнал феноменальные рейтинги «Опры» и некоторое время оставался самым просматриваемым шоу в стране: рейтинг Нильсена «Шоу Джерри Спрингера» на конец мая 1998 года составлял 7.2 (а ежедневная аудитория шоу — 9,4 миллиона зрителей), в то время как рейтинг «Опры» завис на 6.0 (около 7 миллионов зрителей).
Золотой век карнавала
С середины 1990-х годов шоу позиционировало себя как дикое и бесконечно весёлое времяпрепровождение — ежедневный карнавал безумия на любой вкус. У шоураннеров быстро сложилось четкое представление о том, какие истории они хотят рассказывать зрителям и как их заполучить. «Я не работаю с серьёзными темами и нормальным поведением, — рассказывал Спрингер в интервью, — этому нет места в нашем шоу. Если нам звонят и рассказывают добрую, жизнеутверждающую историю, мы отправляем их на другие передачи. Я не имею в виду, что этого вообще не должно быть на телевидении, но точно не в нашей программе».
Политика шоу заключалась в том, чтобы предлагать героям с шокирующими историями самые соблазнительные условия: хотя, как утверждают создатели, за участие не платили, позвонив в студию, вы моментально получали бесплатный билет на самолет и номер в отеле, забронированный на сегодняшний день. Это позволяло продюсерам отсеять сомневающихся и ещё больше заинтриговать тех, кто искал внимания многомиллионной аудитории.
Один из самых ярких эпизодов в истории шоу рассказывает о мужчине по имени Майк Холден, женатом на лошади Пиксель. Майк в течение сорока лет занимался сексом с животными (этот период своей жизни он называет «борьбой за принятие себя»), но теперь остепенился. Его дети (кем бы они ни были) понимающе относятся к такому образу жизни, но больше не видятся с ним, — делится Майк, роняя скупые слёзы. Что касается Пиксель, по его мнению, «если бы ей не нравилось, она могла бы просто уйти». Этот эпизод был запрещен к показу на телевидении, но позже вышел на DVD в сборнике под названием «Too Hot for TV». Нецензурированная подборка из самых вопиющих историй пользовалась огромным спросом: в 1998 году диск был одним из самых популярных в видеопрокатах по всей стране наряду с другими специальными выпусками программ: «Jerry Springer. Bad Boys and Naughty Girls» (англ. ‘Плохие мальчики и непослушные девочки’), «Jerry Springer. Wild Relationships» (англ. ‘Дикие отношения’).
Комментируя нашумевший эпизод, Спрингер заметил: «Мы хотели показать его во время Дерби в Кентукки, чтобы [выпуск] увидели любители лошадей.
Тем, кто не следит за нашим шоу, скажу сразу: лошадь от него всё-таки ушла».
В погоне за «ненормальным» программа всё больше превращалась в абсурдную пародию на саму себя. Теперь каждый эпизод начинался с эффектного появления ведущего в студии под звуки скандирующей толпы: «Джерри! Джерри! Джерри!». Затем Джерри озвучивал тему выпуска: «Сегодняшний гость начал носить женскую одежду в 12 лет и стал транссексуалом в 45. Но это не самое удивительное в нашей истории. В 14 лет она также решила, что ей не нужны ноги, так что год назад она взялась за пилу и отрезала их. Давайте познакомимся с Сандрой».
Первым в студию приглашают главного героя или героиню — будь то человек, отрезавший себе ноги, обманутая жена, пара доминатрикс (мать и дочь), зоофил или трансгендер. Затем Спрингер под громогласные выкрики публики вызывает других героев: родственники, друзья, потерпевшие — все, кто может дополнить историю, придать живости сюжету, открыть нам пару жутких секретов или просто устроить зрелищную потасовку.
Уже к середине 1990-х шоу видело, кажется, все возможные виды драк: вырванные волосы, выбитые зубы, небольшие склоки и настоящие схватки, достойные лучших бойцов ММА. Уровень эмоционального накала был настолько высок, что до рукоприкладства дело доходило почти в каждом эпизоде.
В 1994 году создатели работали над особенно взрывоопасным сюжетом: в серии под названием «Расистская семейка» в студию был приглашён один из лидеров американских неонацистов и член «Ку-клукс-клана» Август Крайс и две его дочери. После яростного обсуждения преимуществ нацизма как стратегии воспитания детей Крайс стал угрожать ведущему и заявил, что «его мать лежит у него в багажнике». Это моментально спровоцировало драку, с которой, как всегда, пришлось разбираться охране.
После этого случая создатели приняли решение нанять офицера полиции в качестве дополнительного сдерживающего фактора. Полицейского звали Стив Уилкос, и его главная задача состояла в том, чтобы разнимать дерущихся. Однажды появившись в шоу, он остался там на долгие годы и быстро стал ещё одной звездой передачи наряду с Джерри. Со временем Уилкос из сотрудника безопасности превратился в независимого ведущего шоу, а позже ушёл из «Джерри Спрингера» и начал вести собственную программу, «Шоу Стива Уилкоса» — ещё один прелестный пример страстного телевизионного балагана.
В перерывах между слезами и драками герои кое-как умудрялись поделиться своими историями. Когда все участники высказались, слово переходило зрителям. Из однородной улюлюкающей массы, которая встречает радостными криками любые проявления агрессии на сцене, зрители вдруг превращались в равных участников дискуссии. Они осуждали, поддерживали, задавали вопросы и снова осуждали. После того, как все стороны услышаны, компромисс найден (или не найден — нередко особенная пикантность истории заключается в том, что она просто оставляет вас в шоке перед телевизором), а любопытство зрителей удовлетворено, Джерри переходил к окончательной части.
Его фирменное «Заключение» — больше, чем просто подведение итогов. Основную часть программы Джерри предстает перед аудиторией непредвзятым модератором дискуссии: он задает вопросы, передает слово, приглашает на сцену, отшучивается (тем самым вызывая в зале истерические приступы смеха), иногда позволяет себе усомниться в искренности героев, иногда — потребовать дальнейшего объяснения. Однако в «Заключении» его роль меняется.
Теперь ведущий, как могучий Атлант, держит на своих плечах груз здравого смысла и общественного мнения — и, как судья, озвучивает свой мягкий приговор.
В «Заключении» первого эпизода в сезоне 2008 года Джерри сказал: «Острота любви отчасти заключена в чувстве уязвимости, в осознании того, что ты никогда до конца не контролируешь ситуацию, отдавая всего себя. Сегодня наши гости почувствовали эту уязвимость. Они открыли свои сердца и, как это часто случается, обожглись. Почему партнеры врут и изменяют друг другу? Небольшим утешением может служить тот факт, что через это проходят практически все и не один раз. Единственный способ избежать такого исхода — никогда не влюбляться. Но проблема в том, что тогда жизнь была бы совершенно пустой. До следующей встречи. Берегите себя и друг друга».
Шоу как театр: между правдой и ложью
Некоторые истории в «Шоу Джерри Спрингера» звучат настолько удивительно, что невозможно не усомниться в их правдивости. Какова доля постановки в этой буффонаде? Известно, что создатели шоу основательно готовят аудиторию к началу съемок, подробно объясняя, когда нужно изливаться в умилении, а когда — подстрекать разгоряченных гостей. Тех, в свою очередь, тоже готовят к зрелищу. Каждому гостю заранее выдают список из 21 пункта, где прописаны возможные повороты сюжета: драка в надувном бассейне, заполненном флуоресцентной краской, торт, который прилетит кому-то прямо в лицо — никогда заранее не известно, что именно произойдет на съемках, но на сцене необходимо быть готовым ко всему. «Если что-то [в этом списке] вас не устраивает, вы просто не попадёте в студию. Такого, однако, никогда не случается», — комментирует Джерри.
В 2007 году Ана Лазаревич, которая работала ассистенткой на съёмках, рассказала в интервью, что в студии есть несколько человек, которые ответственны за работу с гостями. Они настраивают участников на «правильную волну», подбадривают, проигрывают с ними возможные ситуации:
«Окей, ты скажешь это, а она тебе: “Да мне плевать, что я переспала с твоим мужем”. Что ты ответишь?».
По словам Лазаревич, шоураннеры делают всё, чтобы разогреть и разозлить гостей, но все драки — настоящие. Бывшие участники телешоу делились другим опытом. В интервью журналу Extra один из гостей «Шоу Спрингера» заявил: «Это всё — постановка. [Продюсеры говорят,] что и когда нужно делать, когда драться, когда толкаться».
Кандидат психологических наук Александр Вечерин отмечает, что в поведении гостей может срабатывать эффект испытуемого: получая за участие в шоу некое вознаграждение — деньги или другие преимущества и поощрения — человек может чувствовать себя обязанным подчиняться воле шоураннеров, «отработать» то, что получил. «Он делает то, что нужно создателям, поэтому те модели поведения, которые мы видим на экране, очень часто неестественны даже для самого героя, — объясняет Вечерин. — Он находится в незнакомой среде, где им управляют», а деньги или другие бонусы служат ещё одним стимулом.
В эссе об ирландской борьбе кетч философ Ролан Барт писал: «Есть люди, полагающие, что кетч — низменный вид спорта. Но кетч — это вообще не спорт, это зрелище, и лицезреть представляемую в нём Боль ничуть не более низменно, чем присутствовать при страданиях Арнольфа или Андромахи». По мысли Барта, любой жест, приём, техника в кетче — чрезмерны, показательны и нужны исключительно для того, чтобы изобразить страдание. «В кетче, как и в античном театре, люди не стесняются своей боли, они умеют рыдать, любят проливать слёзы», — продолжает Барт.
В этом смысле ток-шоу удивительно напоминают и кетч, и античный театр: как бы лихо ни был закручен сюжет, создатели всегда показывают нам маски, но не реальных людей со всей их сложностью. Маски, в свою очередь, с предельной ясностью демонстрируют свои чувства: превосходство над соперницей, злость на неверного супруга, восторг принятия («Я бы попробовал всё однажды»). Зрители не ждут правды — намного важнее правдоподобное изображение тайных моральных переживаний.
В ток-шоу — этом театре Диониса нашего времени — внутреннее уступает внешнему, а сдержанность пресмыкается перед чрезмерностью.
Многие гости признавались, что свои сюжеты они придумали, просто чтобы попасть на шоу. Другие сообщали, что шоураннеры раздували их истории до такой степени, что они мало походили на правду. И всё же большинство инцидентов в «Шоу Спрингера» — не выдумка скучающих сценаристов. Доказательством может служить печальная судьба некоторых его участников.
В 2000 году в студию к Спрингеру пришла замужняя пара, Ральф и Элеанор Паниц, а также бывшая жена Ральфа — Нэнси. Как заявляли супруги, Нэнси была помешана на Ральфе и повсюду преследовала их; та отрицала обвинения. Безумия всему происходящему добавляло то, что все трое до сих пор жили в одном доме и предположительно переспали в номере отеля, который им сняли для участия в шоу. Эта история могла бы оказаться одной из тысяч: любовный треугольник, взаимные обиды, оскорбления и требования. Однако Нэнси были найдена мертвой спустя три месяца после съемок. Суд установил, что Ральф избил бывшую жену до смерти после того, как случайно увидел тот самый эпизод «Спрингера» по телевизору в местном баре.
Эта история всколыхнула волну общественного порицания. Прежде всего создателей обвиняли в оскорбительном и унизительном отношении к героям, а также указывали на сильнейшее эмоциональное давление и стресс, через которые проходят участники. Нэнси, например, приходилось выслушивать выкрики из зала, сообщающие, что она «жирная» и «старая» и должна «отвалить». Когда Спрингер спросил у Ральфа, зачем тот пригласил на шоу бывшую жену, тот ответил:
«Я надеялся, что она будет унижена настолько, чтобы наконец понять, что всё кончено». Остаётся только гадать, оправдались ли его надежды.
Сам Джерри Спрингер, которому сын погибшей предъявил судебный иск за то, что тот «создал атмосферу, располагающую к убийству», философски отнёсся к происшествию: «Это то же самое, что заявить, что трагедия произошла, потому что они закупались в Волмарте. Два месяца назад люди были в Волмарте, и теперь мы судимся с Волмартом, потому что они там поругались». В конце концов иск был отозван, хотя предполагаемое вознаграждение за моральный ущерб могло бы составить около 25 миллионов долларов. Отчасти это объясняется решением суда по другому похожему делу: в октябре 2000 года апелляционный суд штата Мичиган постановил, что «Шоу Дженни Джонс», двое гостей которого были также замешаны в убийстве, по закону не было обязано защищать участников.
В 2018 году в эфире «Шоу Спрингера» молодой человек Блэйк Элви пережил сильное потрясение, когда его невеста призналась, что изменяет ему с другом, и заявила, что отменяет свадьбу и уже продала обручальное кольцо. Меньше чем через месяц Блэйк застрелился.
Комментируя этот случай, Спрингер вспомнил свой прошлый опыт работы в новостной журналистике: «Журналист никогда не скажет герою истории, над которой работает: “Конечно, если этот материал поставит вас в неловкое или унизительное положение, навредит вашему браку или карьере, то мы не будем его выпускать”. Так в чём разница?».
«Час жизни, который вам никто не вернет»
Как и любой образец телетрэша, «Шоу Джерри Спрингера» не только было невероятно популярным, но постоянно вызывало волны критики и протестов. Сам ведущий признавался в том, что никогда не стал бы для развлечения смотреть собственное шоу. «Я не могу сказать “Пожалуйста, смотрите моё шоу, оно сделает мир лучше”», — говорил Спрингер в интервью 1998 года. — Это просто способ на час сбежать от того, что вас беспокоит. Оно как жвачка: пользы от него особенно не будет, но и вреда не принесёт».
Однако это мнение разделяли не все. В 2002 году программа заняла первое место в списке «50 самых ужасных телешоу в истории» по версии американского еженедельника TV Guide. Этот титул шоураннеры приняли с благодарностью: «Спустя 12 лет в эфире <...> мы счастливы принять столь престижную награду от TV Guide. И я бы хотел сказать спасибо маме», — прокомментировал ситуацию исполнительный продюсер программы Ричард Доминик.
Редакция TV Guide не была одинока в своей оценке. В книге «100 человек, которые погубят Америку» журналист Бернард Голдберг назвал программу «низшей формой существования телевидения». А в 1998 году, на пике популярности, шоу привлекло внимание федерального правительства. Сенатор от штата Коннектикут Джозеф Либерман, который не раз высказывался против насилия и порнографических сцен в видеоиграх и телепередачах, в своей речи призвал американцев обратить внимание на вред такого телевидения: «...дневные ток-шоу опускаются всё ниже, соревнуясь друг с другом за звание самого возмутительного, распутного и оскорбительного. Они вываливают чужое грязное бельё прямо в наши гостиные, и на это ежедневно смотрят 9 миллионов детей».
Создатели никогда не спорили со своими противниками и не пытались оправдываться. Наоборот, они так ловко присваивали себе критику, что к середине 2000-х ироничный и самоуничижительный юмор стал неотъемлемой частью программы. Мало того, что сам ведущий называл своё детище «просто глупой передачей» и всячески дистанцировался от происходящего в ней — продюсеры также придумали несколько забавных слоганов, чтобы ни у кого не оставалось сомнений, что «Спрингер» — вовсе не то, что принято называть качественной журналистикой: «"Шоу Джерри Спрингера". Пускаем технологии на ветер с 1991 года», «Час жизни, который вам никто не вернет».
Столь смелая самоирония могла быть рискованной: казалось бы, создатели сами указывают на недостатки своего продукта и ставят зрителя перед дилеммой — принять их и остаться или возмутиться и уйти. Но зачем испытывать любовь аудитории?
Самоуничижительный юмор широко используется как риторический приём. Лингвист Брайан Соренсон проанализировал речь нескольких президентов США за последние 40 лет и выяснил, что каждый из них активно использовал самоиронию в своей речи, чтобы расположить к себе публику. Например, в 2013 году на приёме в Белом доме Барак Обама снисходительно заметил: «Нужно признать, что теперь я уже не вижу в зеркале того крепкого молодого мусульманского социалиста, которым когда-то был. Время идёт, а я седею».
Такие шутки работают не в последнюю очередь потому, что всегда относятся к незначительным личным качествам и едва ли касаются настоящих недостатков. Всем в аудитории ясно, что седые волосы на голове президента — всего лишь пустяк. Соренсон пишет: «Это говорит о функции самоуничижительного юмора — отвлечение с помощью заигрывания».
Самоирония создаёт иллюзию искренности, тогда как на самом деле служит ещё одним способом обойти стороной серьёзный разговор о реальных проблемах.
В случае «Спрингера» реальные проблемы — такие как пропаганда насилия (как физического, так и морального), эмоциональная эксплуатация гостей, разжигание ненависти между разными социальными группами — активно замалчивались на протяжении всех 27 лет существования шоу. Вместо них создатели выбирали невинные ироничные слоганы.
Почему же мы это смотрим?
«В основе популярности скандальных ток-шоу лежит естественный интерес к важной составляющей социализации любого человека — межличностным отношениям и конфликтам», — считает Александр Вечерин. Глядя на столкновения на экране, мы анализируем увиденное и учимся решать подобные ситуации более эффективно. «Кроме того, — отмечает психолог, — существует распространённое заблуждение, что человек хочет получать только положительные эмоции, а отрицательных стремится избегать. Это неправда — для многих людей негативные переживания гораздо важнее, потому что они сильнее возбуждают нервную систему. И самые популярные ток-шоу как раз содержат много провокационного, вызывающего контента».
По мнению специалиста по медиаэтике Клэя Калверта, ток-шоу о бытовых проблемах и сенсационных девиациях пользуются таким спросом прежде всего из-за человеческого стремления к вуайеризму. Они рассказывают о запретном и личном, одновременно подпитывая любопытство аудитории и радость от того, что всё это происходит не с ними. Как зрителям нам никогда не приходится лично взаимодействовать с гостями шоу, принимать участие в драках, обмениваться взаимными оскорблениями и отвечать на обвинения из зрительского зала. «Участники, — пишет Калверт, — для нас всего лишь “другие”. Мы находимся на безопасном расстоянии от них. Они никогда не возникнут внезапно у нас в гостиной (по крайней мере, не во плоти) <...>, а их проблемы исчезают из нашего поля зрения по нажатию кнопки на пульте».
Кроме того, телепрограммы из категории «трэш-тв» как правило привлекают к участию людей из беднейших социальных слоёв, тем самым выбирая «беспроигрышную стратегию классового вуайеризма» — для американского среднего класса, лишь понаслышке знакомого с проблемами бедняков, это одновременно форма эскапизма и забавный аттракцион безумия. Из классовой стратификации происходит и прилагательное «трэш» — слово, в контексте английского языка непременно ассоциирующееся с пренебрежительными определениями представителей низших слоев населения — trailer park trash и white trash.
Спрингер поддерживает мысль Калверта: «...в телевизоре постоянно показывают только красивых, богатых и знаменитых. Они приходят и обсуждают те же темы, которые поднимаем мы в нашем шоу. Они рассказывают, с кем переспали, какие наркотики пробовали, какие выходки позволили себе… И мы всё равно думаем, что они великолепны». В свою очередь «Шоу Спрингера» давало простым американцам шанс рассказать свою историю, какой бы она ни была.
«Если [гости] не богаты, не слишком хороши собой и не говорят на безукоризненном английском, то мы называем их “трэшем”. Это снобизм», — говорит ведущий.
Другую причину столь феноменальной популярности шоу социолог Пол Стеннер видит в том, что они создают пространство для честного и в то же время увлекательного общественного диалога. Красной нитью через каждый эпизод проходит идея о неспособности участников проекта выстроить налаженную, открытую коммуникацию без помощи третьей стороны — блистательного Джерри Спрингера. Решение проблемы — в вынесении её на суд общественности. Для этого участники, словно актёры театра, отыгрывают свои заранее распределённые роли, гротескно воспроизводят конфликт и эмоции. Результатом этого спектакля становится моральная оценка, которую выносит ведущий: «Итак, что же мы поняли сегодня?», — спрашивает Джерри перед своим «заключением» и подводит итог.
Однако едва ли эта показная мораль и стремление помочь участникам действительно могут быть плодотворными. Как правило, в подобных программах попыткам найти решение уделяется лишь небольшой процент экранного времени, а предлагаемые варианты чаще всего банальны и не имеют реальной ценности. «Для формата ток-шоу это скорее индульгенция, чем реальный поиск решения», — говорит Вечерин. По его мнению, на участников ток-шоу часто оказывают эмоциональное давление, а иногда дело даже доходит до травли. «Как психолог, — продолжает он, — я считаю неэтичным публично обсуждать личные проблемы человека, хотя с точки зрения общества осуждение и давление — очень эффективные методы для перестройки [нежелательного] поведения. Мы знаем случай Дианы Шурыгиной — неважно, была ли она виновата в вымогательстве денег или нет, неважно, как мы к ней относимся — она жертва насилия, пока не доказано обратное. Для российского общества в целом характерно осуждение жертв сексуального насилия — это виктимизация жертвы».
Конец прекрасной эпохи
В июне 2018 года, спустя 27 лет, 4969 эпизодов и тысячи ожесточённых потасовок, «Шоу Джерри Спрингера» наконец подошло к концу. Фактически шоу не закрыто, но съемки приостановлены и создатели не планируют возобновлять производство. Прославленный ведущий теперь посвятил себя более пристойному занятию: с 2019 года Спрингер ведет передачу Judge Jerry (англ. ’Судья Джерри’), где разбирает настоящие судебные дела — наконец Спрингеру снова пригодилось юридическое образование).
Впрочем, даже сейчас шоу приносит создателям деньги. Переключившись на развитие YouTube-канала весной 2017 года, создатели за полгода смогли поднять средний ежемесячный доход с 5,2 до 27,9 тысяч долларов, а уже в 2018 году доходы канала достигали 88,5 тысяч долларов. Кроме того, на американском телевидении всё ещё активно показывают повторы.
«Шоу Джерри Спрингера» определило развитие телевидения, породив множество однотипных выезжающих на пошлых скандалах программ — как в США, так и за их пределами. «Шоу Стива Уилкоса» и «Мори» выходят и по сей день, а в других странах в разное время выходили 12 аналогов оригинального шоу. Скорее всего, некоторые из них знакомы и вам: «Окна» с Дмитрием Нагиевым и «Пусть говорят» (изначально шоу называлось «Большая стирка») — аналоги американской передачи, лишь немного переделанные для российского зрителя. В интервью Андрей Малахов признавался, что вдохновлялся «Шоу Джерри Спрингера», разрабатывая концепцию «Большой стирки».
И действительно, не только главная идея программы напоминает классику «Спрингера»: в «Пусть говорят» поднимают те же темы — семейные проблемы, сексуальные девиации, неудачные жизненные решения. В ведущем в точности воплощены основные черты классического образа Спрингера: строгий костюм, очки, сдержанная улыбка. Даже психологические приёмы те же — гостей так же специально распаляют, создавая атмосферу вражды и агрессии. «Я видел, как эмоционально накачивают в таких шоу», — говорит П., который участвовал в нескольких российских телепередачах и пожелал остаться анонимным.
Подходит режиссёр или сценарист и говорит: “Я вижу, вам это не нравится, но в телевизоре вас не услышат, если не скажете громко. Скажите громче, ярче! Вы же недовольны, вы же возмущены”.
Сами участники в большинстве случаев сценарий не знают, но знают линию поведения, которую им рекомендуют отрабатывать».
Сам Спрингер и его шоу оставили после себя значительное наследие. В 1998 он написал автобиографическую книгу «Ringmaster» (англ. ‘Ведущий циркового представления’), по которой в том же году был снят одноимённый комедийный фильм с ним же в главной роли. Впрочем, особенной популярностью он не пользовался: рейтинг на IMDb составляет всего 3.2 балла из 10. Кроме того, через два года, в 2000, в лондонском театре Battersea Arts Centre была показана опера по мотивам шоу — «Jerry Springer: The Opera» — столь же будоражащая и абсурдная, как и неповторимый оригинал.
За следующие 19 лет представление пережило 8 сезонов в разных городах Великобритании, Австралии и США. В нём Джерри (в сезоне 2008 года ведущего играл актёр Харви Кейтель) проходит почти Дантевский путь — со сцены собственного шоу он спускается прямо в глубины ада, где встречает Адама и Еву, Сатану, Иисуса и Деву Марию, и вместе с ними вершит суд над человечеством. Забавно, что в одной из сцен Сатана доброжелательно советует Спрингеру: «Ты мог бы баллотироваться на пост сенатора или даже президента». Уж не этой ли оперой вдохновлялся Дональд Трамп?
Итак, что же мы поняли сегодня? «Шоу Джерри Спрингера» — новаторское, дикое, громогласное зрелище — оказало несомненное влияние на поп-культуру. Но, как и сотни других трэш-телешоу во всем мире, паразитирующих на человеческих эмоциях, боли и желании прославиться, свои лучшие дни, когда ежедневная аудитория достигала 15 миллионов человек, оно пережило в 1990-е. К моменту закрытия «Спрингер» занимал скромное 57-е место в рейтинге американских телепередач. И всё же его дело живёт — в мириадах похожих программ, в токсичных моделях экранного поведения, которые оно так активно навязывало, в потакании низменным интересам и ориентации на трэш, царящей на телевидении. Берегите себя и друг друга.
Заглавная иллюстрация: Ольга Горше
