Мрачный романтизм немецкой поэзии. Гёте, Шиллер и Гейне в новых художественных переводах
«И вот плывёт и, волны рассекая, она поёт. Судьба его всё ближе, всё ясней. Русалка за собою тянет, он за ней ступает… Никто его не видел больше средь людей!» / Иллюстрация: Яра Сокольникова
Любовная лирика Шиллера, Гейне и Гёте в новом авторском переводе Юлии Воронцовой заново открывает мир чувственной, мрачной и порой ироничной романтики. Немецкие поэтические истории рассказывают о том, как русалки тянут рыбаков в смертоносную пучину, рыцари чахнут без любви, одинокий юноша странствует по миру, а рейнские ундины извещают о приходе весны.
Иоганн Гёте. Рыбак
Волна бежит, волна шумит.
В молчанье, умиротворенный
Рыбак задумчивый сидит.
Прохладной тишиной пленённый.
Так он сидел, прислушиваясь, долго
На берегу реки совсем один.
Вдруг брызги из бурлящего потока,
К нему поднялась дева из глубин.
И вот плывёт и, волны рассекая, она поёт:
«Зачем народ русалок вольный
Лукавый род людской на брег зовёт?
Ведь нам смертелен воздух знойный.
О, если бы ты знал, о человек,
Какое счастье рыбкою привольно
В речной прохладе проживать свой век,
Ты к нам давно ушёл бы добровольно!
Порой и солнцу нужно новых сил набраться,
Спускается луна в пучину вод.
Светилам хочется волнами надышаться.
Не оттого ли ваш вдвойне прекрасней небосвод?
Не мрак, а небо манит из подводной тишины,
С его лазурью нежной и прозрачной.
Гляди! И в зеркале манящей глубины
Ты свой увидишь лик в прохладе вечной».
Волна бежит, волна шумит.
«Ловись ногою в сеть, рыбак!»
И сердце от тоски щемит.
Лишь с милою бывает так…
И вот плывёт и, волны рассекая, она поёт.
Судьба его всё ближе, всё ясней.
Русалка за собою тянет, он за ней ступает…
Никто его не видел больше средь людей!
Оригинал▼
Der Fischer
Das Wasser rauscht', das Wasser schwoll,Ein Fischer saß daran,
Sah nach dem Angel ruhevoll,
Kühl bis ans Herz hinan.
Und wie er sitzt und wie er lauscht,
Teilt sich die Flut empor:
Aus dem bewegten Wasser rauscht
Ein feuchtes Weib hervor.
Sie sang zu ihm, sie sprach zu ihm:
»Was lockst du meine Brut
Mit Menschenwitz und Menschenlist
Hinauf in Todesglut?
Ach wüßtest du, wie's Fischlein ist
So wohlig auf dem Grund,
Du stiegst herunter, wie du bist,
Und würdest erst gesund.
Labt sich die liebe Sonne nicht,
Der Mond sich nicht im Meer?
Kehrt wellenatmend ihr Gesicht
Nicht doppelt schöner her?
Lockt dich der tiefe Himmel nicht,
Das feuchtverklärte Blau?
Lockt dich dein eigen Angesicht
Nicht her in ew'gen Tau?«
Das Wasser rauscht', das Wasser schwoll,
Netzt' ihm den nackten Fuß;
Sein Herz wuchs ihm so sehnsuchtsvoll
Wie bei der Liebsten Gruß.
Sie sprach zu ihm, sie sang zu ihm;
Da war's um ihn geschehn;
Halb zog sie ihn, halb sank er hin
Und ward nicht mehr gesehn.
Иоганн Гёте. Лесной царь
Ветер гуляет в дремучих лесах.
Но кто это скачет, неведом им страх?
Ездок запоздалый, усталый старик.
И сын. Замерзая, к отцу он приник.
«Мой мальчик, ты прячешь лицо своё зря».
«Отец, ты не видишь лесного царя?
Смотри же, корона, а вот борода».
«В тумане мерещится что-то всегда».
«Дитя, не пугайся, иди же ко мне.
Несчётны забавы в моей стороне.
Есть дивные дива в нашем краю.
Златые одежды тебе подарю».
«Родимый, ты слышишь, что царь говорит?
Он много мне радостей разных сулит».
«О, робкий младенец, не спится тебе.
То ветер играет в опавшей листве».
«О, мальчик, ты хочешь со мною пойти?
Красивей моих дочерей не найти.
Тебя убаюкает их хоровод,
И быстро для спящего время пройдёт».
«Отец, посмотри! Да скорей же, скорей!
Их лица мелькают средь мрачных ветвей».
«Сынок, успокойся! Я вижу и сам.
Я иве плакучей тебя не отдам».
«Дитя, очарован твоей красотой.
И хочешь-не хочешь, ты будешь со мной!»
«Он сделал мне больно, отец, помоги!
О, нет, от него мне уже не уйти…»
И мечется мальчик, он бредит, кричит…
Охваченный ужасом, всадник летит.
Хлестал он коня, наконец доскакал.
Но горе! Младенец уже не дышал.
Оригинал▼
Erlkönig
Wer reitet so spät durch Nacht und Wind?Es ist der Vater mit seinem Kind;
Er hat den Knaben wohl in dem Arm,
Er fasst ihn sicher, er hält ihn warm.
Mein Sohn, was birgst du so bang dein Gesicht? —
Siehst, Vater, du den Erlkönig nicht?
Den Erlenkönig mit Kron’ und Schweif? —
Mein Sohn, es ist ein Nebelstreif. —
„Du liebes Kind, komm, geh mit mir!
Gar schöne Spiele spiel’ ich mit dir;
Manch’ bunte Blumen sind an dem Strand,
Meine Mutter hat manch gülden Gewand.“ —
Mein Vater, mein Vater, und hörest du nicht,
Was Erlenkönig mir leise verspricht? —
Sei ruhig, bleibe ruhig, mein Kind;
In dürren Blättern säuselt der Wind. —
„Willst, feiner Knabe, du mit mir gehn?
Meine Töchter sollen dich warten schön;
Meine Töchter führen den nächtlichen Reihn
Und wiegen und tanzen und singen dich ein.“ —
Mein Vater, mein Vater, und siehst du nicht dort
Erlkönigs Töchter am düstern Ort? —
Mein Sohn, mein Sohn, ich seh’ es genau:
Es scheinen die alten Weiden so grau. —
„Ich liebe dich, mich reizt deine schöne Gestalt;
Und bist du nicht willig, so brauch’ ich Gewalt.“ —
Mein Vater, mein Vater, jetzt fasst er mich an!
Erlkönig hat mir ein Leids getan! —
Dem Vater grauset’s; er reitet geschwind,
Er hält in den Armen das ächzende Kind,
Erreicht den Hof mit Mühe und Not;
In seinen Armen das Kind war tot.
Фридрих Шиллер. Рыцарь Тогенбург
«Всей душой тебя, как брата,
Милый рыцарь, я люблю.
Сердца не тревожь, не надо:
Я земной любви бегу.
Будь то встреча, расставанье,
На душе покой всегда.
Тихих слёз твоего отчаяния
Не понять мне никогда».
Скорбно тем речам внимает,
Из последних сил,
Больно руку ей сжимает,
На коня вскочил.
И в краю своём христианский
Рыцарь бросил клич.
Гроб спешат спасти Господень,
В их руках — мечи.
И в толпе врагов клейноды
Там и тут, везде видны.
Их геройские походы
В рукописях отражены.
Тогенбурга славят имя,
Будто он непобедим.
Он — гроза у сарацина,
Свой недуг неизлечим…
Год прошёл без изменения,
Он не вынес мук.
В битвах не нашёл забвенья,
Рать покинул вдруг.
Берег Яффы он оставил.
Ветер дует в паруса.
В край родной он путь направил.
Там его надежды сад.
В двери замка дорогого
Постучался пилигрим.
Для известия рокового
Настежь двери перед ним.
«Не ищи её напрасно:
В монастырь ушла.
Год как молится всечасно,
Богу отдана душа».
Не нужны отцов палаты,
Замок пуст стоит.
Навсегда забросил латы,
Верный конь забыт.
И от мира он отрёкся,
Славный рыцарь Тогенбург.
Во власяницу оделся
С головы до ног.
В келье узкой он закрылся,
Близ долины той.
Там меж липами светился
Монастырь её святой.
И с утра до поздней ночи
Он сидел один.
Был спокоен и печален очень,
Ожиданием томим.
К той любви приговорённый,
В высоту взирал.
Но не вести ждал любовной,
Стука от окна.
Чтобы кроткий лик явила,
Краше не найти,
И к нему слегка склонилась,
Ангел во плоти.
И потом на жёстком ложе
Спал блаженным сном.
Думал он : «И завтра тоже…»
Утешался новым днём.
Так сидел он в ожидании,
Дни слились в года.
Ждал без боли и стенаний
Стука от окна.
Чтобы кроткий лик явила,
Краше не найти,
И к нему слегка склонилась,
Ангел во плоти.
Он однажды утром ранним
Как живой сидел.
И с лицом мертвенно-бледным
Из окна глядел.
Оригинал▼
Ritter Toggenburg
»Ritter, treue Schwesterliebe
Widmet Euch dies Herz,
Fodert keine andre Liebe,
Denn es macht mir Schmerz.
Ruhig mag ich Euch erscheinen,
Ruhig gehen sehn.
Eurer Augen stilles Weinen
Kann ich nicht verstehn.«
Und er hörts mit stummem Harme,
Reißt sich blutend los,
Preßt sie heftig in die Arme,
Schwingt sich auf sein Roß,
Schickt zu seinen Mannen allen
In dem Lande Schweiz,
Nach dem Heilgen Grab sie wallen,
Auf der Brust das Kreuz.
Große Taten dort geschehen
Durch der Helden Arm,
Ihres Helmes Büsche wehen
In der Feinde Schwarm,
Und des Toggenburgers Name
Schreckt den Muselmann,
Doch das Herz von seinem Grame
Nicht genesen kann.
Und ein Jahr hat ers getragen,
Trägts nicht länger mehr,
Ruhe kann er nicht erjagen
Und verläßt das Heer,
Sieht ein Schiff an Joppes Strande,
Das die Segel bläht,
Schiffet heim zum teuren Lande,
Wo ihr Atem weht.
Und an ihres Schlosses Pforte
Klopft der Pilger an,
Ach! und mit dem Donnerworte
Wird sie aufgetan:
»Die Ihr suchet, trägt den Schleier,
Ist des Himmels Braut,
Gestern war des Tages Feier,
Der sie Gott getraut.«
Da verlässet er auf immer
Seiner Väter Schloß,
Seine Waffen sieht er nimmer,
Noch sein treues Roß,
Von der Toggenburg hernieder
Steigt er unbekannt,
Denn es deckt die edeln Glieder
Härenes Gewand.
Und erbaut sich eine Hütte
Jener Gegend nah,
Wo das Kloster aus der Mitte
Düstrer Linden sah;
Harrend von des Morgens Lichte
Bis zu Abends Schein,
Stille Hoffnung im Gesichte,
Saß er da allein.
Blickte nach dem Kloster drüben,
Blickte stundenlang
Nach dem Fenster seiner Lieben,
Bis das Fenster klang,
Bis die Liebliche sich zeigte,
Bis das teure Bild
Sich ins Tal herunterneigte
Ruhig, engelmild.
Und dann legt‘ er froh sich nieder,
Schlief getröstet ein,
Still sich freuend, wenn es wieder
Morgen würde sein.
Und so saß er viele Tage,
Saß viel Jahre lang,
Harrend ohne Schmerz und Klage,
Bis das Fenster klang.
Bis die Liebliche sich zeigte,
Bis das teure Bild
Sich ins Tal herunterneigte,
Ruhig, engelmild.
Und so saß er, eine Leiche,
Eines Morgens da,
Nach dem Fenster noch das bleiche,
Stille Antlitz sah.
Генрих Гейне. Из циклов стихов разных лет
***
В глазах твоих такая синь небес,
И смотришь ты так ласково и нежно,
Мне о тебе мечтать не надоест,
Но говорить о чувствах бесполезно.
О глаз твоих прекрасных синеве
Везде и всюду в думах весь я.
Волна огромная обрушится на сердце
Из моря мыслей цвета поднебесья.
***
Всё потому, что я люблю тебя так страстно,
Не гневайся, бегу суда твоих бесстрастных глаз.
Ведь облик твой, цветущий и прекрасный,
Разительный контраст моим чертам сейчас.
Всё потому, что я тебя люблю, я бледен.
Моё лицо успело сильно исхудать.
И чтобы ты мне не сказала «безобразен»,
Не гневайся, тебя стремлюсь я избегать.
***
Не вызывает чувств тревожных
Твоё последнее письмо.
Не любишь ты меня? Так что же!
Зато твоё письмо длинно…
Страниц двенадцать и изящный почерк
Напоминает с виду манускрипт.
Никто не пишет столько строчек,
Чтобы расстаться в следующий миг.
***
В чаще леса, в свете лунном
Эльфы предо мной скакали.
Их рога трубили гулко.
Бубенцы, звеня, сверкали.
А у всадников олени
Ровно лебеди летели.
В лунном призрачном сиянии
Златом их рога блестели.
В миг последний королева,
Улыбаясь, мне кивнула.
То ли ждать мне счастья с девой,
То ли мне о смерти думать.
***
На пустынный берег моря
Ночь безмолвная легла.
Месяц выглянул, сияя,
Шепчут волны небесам.
«Этот юноша безумен,
Он глупец или влюблён?
То ли он угрюм и мрачен,
То ли счастьем упоен».
Месяц, с высоты взирая,
Посмеялся им в ответ:
«Он влюблённый и безумный
И к тому ж ещё поэт!»
***
Секрет о том, что любишь,
Раскрыл давным-давно.
А вот твоё признанье
В смущенье привело.
И я поднялся в гору,
Я пел и танцевал.
В слезах стоял у моря.
Когда закат пылал.
Как солнце, моё сердце
Горит в ответ огнём.
И в море чувств безбрежном
Нежнее с каждым днём!
Оригинал▼
***
Mit deinen blauen Augen
Siehst du mich lieblich an,
Da wird mir so träumend zu Sinne,
Daß ich nicht sprechen kann.
An deine blauen Augen
Gedenk ich allerwärts; -
Ein Meer von blauen Gedanken
Ergießt sich über mein Herz.
***
Weil ich dich liebe, muß ich fliehend
Dein Antlitz meiden — zürne nicht.
Wie paßt dein Antlitz, schön und blühend,
Zu meinem traurigen Gesicht!
Weil ich dich liebe, wird so bläßlich,
So elend mager mein Gesicht —
Du fändest mich am Ende häßlich —
Ich will dich meiden — zürne nicht.
***
Der Brief, den du geschrieben,
Er macht mich gar nicht bang;
Du willst mich nicht mehr lieben,
Aber dein Brief ist lang.
Zwölf Seiten, eng und zierlich!
Ein kleines Manuskript!
Man schreibt nicht so ausfьhrlich,
Wenn man den Abschied gibt.
***
Durch den Wald, im Mondenscheine,Sah ich jüngst die Elfen reuten;
Ihre Hörner hört ich klingen,
Ihre Glöckchen hört ich läuten.
Ihre weißen Rößlein trugen
Güldnes Hirschgeweih und flogen
Rasch dahin, wie wilde Schwäne
Kam es durch die Luft gezogen.
Lächelnd nickte mir die Köngin,
Lächelnd, im Vorüberreuten.
Galt das meiner neuen Liebe,
Oder soll es Tod bedeuten?
***
Daß du mich liebst, das wußt ich,Ich hatt es längst entdeckt;
Doch als du mirs gestanden,
Hat es mich tief erschreckt.
Ich stieg wohl auf die Berge
Und jubelte und sang;
Ich ging ans Meer und weinte
Beim Sonnenuntergang.
Mein Herz ist wie die Sonne
So flammend anzusehn,
Und in ein Meer von Liebe
Versinkt es groß und schön.
Генрих Гейне. Странствуй!
Если бросит женщина, найди другую.
Ту, что предала тебя, забудь.
Оставайся с новой или странствуй
И возьми котомку в дальний путь!
У синего озера сядешь в горах
И ивам доверишь стенанья.
Ты выплачешь мелкое горе в слезах,
Покажутся блажью страданья.
И вверх, на скалистую гору взойди,
Вздыхая сто раз и стеная.
Услышав орлов, на вершине замри,
Величью природы внимая.
Свободный и сильный, как эти орлы,
В горах ты по-новой родился.
Иначе ты взглянешь на мир с высоты.
Поймёшь, что немногого ты и лишился!
Оригинал▼
Wandere!Wenn dich ein Weib verraten hat,
So liebe flink eine Andre;
Noch besser wär es, du ließest die Stadt —
Schnüre den Ranzen und wandre!
Du findest bald einen blauen See,
Umringt von Trauerweiden;
Hier weinst du aus dein kleines Weh
Und deine engen Leiden.
Wenn du den steilen Berg ersteigst,
Wirst du beträchtlich ächzen;
Doch wenn du den felsigen Gipfel erreichst,
Hörst du die Adler krächzen.
Dort wirst du selbst ein Adler fast,
Du bist wie neugeboren,
Du fühlst dich frei, du fühlst: du hast
Dort unten nicht viel verloren.
Генрих Гейне. Ильза
Зовусь я принцессой Ильзой,
И в Ильзенштейне мой дом.
Пойдём туда, путник, со мною,
Блаженствовать будем вдвоём.
Твои кудри прозрачной водою
Омою своею рукой.
Тебя разлучу я с бедою,
Чтоб не был ты мрачный такой.
В моих белоснежных объятьях,
На белой моей груди
Потонешь в тревожных виденьях
О былых наслажденьях любви.
Зацелую и заласкаю.
Как раньше нежила я
Моего любимого кайзера.
Пухом ему земля!
Мертвым — им только могилы,
Всему живому — жить.
Я прекрасна в расцвете силы
И радостно сердце стучит.
Спустись в мой хрустальный замок,
На праздничный бал поспеши!
Каждый рыцарь танцует с дамой,
А рядом ликуют пажи.
Шуршат роскошные шлейфы,
Железные шпоры звенят.
А гномы там бьют в литавры
И в медные трубы трубят.
Как монарха рукою обвивала,
Обниму так же нежно тебя.
Я и уши ему прикрывала
От шума трубы, любя.
Оригинал▼
Ich bin die Prinzessin Ilse,
Und wohne im Ilsenstein;
Komm mit nach meinem Schlosse,
Wir wollen selig sein.
Dein Haupt will ich benetzen
Mit meiner klaren Well,
Du sollst deine Schmerzen vergessen,
Du sorgenkranker Gesell!
In meinen weißen Armen,
An meiner weißen Brust,
Da sollst du liegen und träumen
Von alter Märchenlust.
Ich will dich küssen und herzen,
Wie ich geherzt und geküßt
Den lieben Kaiser Heinrich,
Der nun gestorben ist.
Es bleiben tot die Toten,
Und nur der Lebendige lebt;
Und ich bin schön und blühend,
Mein lachendes Herze bebt.
Komm in mein Schloß herunter,
In mein kristallenes Schloß,
Da tanzen die Fräulein und Ritter,
Es jubelt der Knappentroß.
Es rauschen die seidenen Schleppen,
Es klirren die Eisensporn,
Die Zwerge trompeten und pauken,
Und fiedeln und blasen das Horn.
Doch dich soll mein Arm umschlingen,
Wie er Kaiser Heinrich umschlang;
Ich hielt ihm zu die Ohren,
Wenn die Trompet erklang.
Генрих Гейне. Ундины
Под шелест волн, средь белых дюн
Прекрасный рыцарь почивает.
Пленительно, при лунном свете, юн,
Он в снах тревожных пребывает.
Выходит из моря волшебный народ,
Прозрачны ундин одеянья.
И каждая тихо к нему подойдёт,
О том, что не спит он, не зная.
И если одной приглянулся берет,
Ей трогать его любопытно,
Другая его перевязь теребит,
Оружие ей нравится, видно.
У третьей играют чертята в глазах.
Вдруг меч хохотушка хватает,
И встала сама, на него оперлась,
С торжеством на красавца взирает.
Четвёртая в сладостном танце кружит.
Склонилась к груди его, шепчет:
«О, если бы смог ты меня полюбить…
Ты самый красивый из смертных!»
А пятая, страсти своей не тая,
В тоске его руку целует.
Шестая, помедлив, целует в уста.
Уверена, что околдует.
Но рыцарь на диво умён и хитёр.
Тайком в полусне наблюдает
Забавы невинные нежных сестёр
И ласки их принимает.
Оригинал▼
Die Nixen
Am einsamen Strande plätschert die Flut,Der Mond ist aufgegangen,
Auf weißer Düne der Ritter ruht,
Von bunten Träumen befangen.
Die schönen Nixen, im Schleiergewand,
Entsteigen der Meerestiefe.
Sie nahen sich leise dem jungen Fant,
Sie glaubten wahrhaftig, er schliefe.
Die eine betastet mit Neubegier
Die Federn auf seinem Barette.
Die andre nestelt am Bandelier
Und an der Waffenkette.
Die dritte lacht, und ihr Auge blitzt,
Sie zieht das Schwert aus der Scheide,
Und auf dem blanken Schwert gestützt
Beschaut sie den Ritter mit Freude.
Die vierte tänzelt wohl hin und her
Und flüstert aus tiefem Gemüte:
»O, daß ich doch dein Liebchen wär,
Du holde Menschenblüte!«
Die fünfte küßt des Ritters Händ,
Mit Sehnsucht und Verlangen;
Die sechste zögert und küßt am End
Die Lippen und die Wangen.
Der Ritter ist klug, es fällt ihm nicht ein,
Die Augen öffnen zu müssen;
Er läßt sich ruhig im Mondenschein
Von schönen Nixen küssen.
Другие переводы:
Чья капает кровь с меча твоего? Мистические английские баллады о ведьминской мести, смертельной любви и путешествии в ад
Зараза фраз: женщины в писательстве и боязнь авторства. Классический труд «Безумица на чердаке» — впервые на русском
Слова-выскочки, стиходействие и переписка с Кортасаром. Выдающийся поэт-переводчик Павел Грушко об искусстве перевода (с избранными переводами испанских поэтов)
