В основном нечеловеческие вариации на Державина

«Эти стихотворения объединяют глубокие размышления о времени, судьбе, одиночестве и человеческом состоянии, создавая богатую и разнообразную палитру образов и тем» — так считает AI-помощник Copilot, слегка запутавшийся в согласовании предложения. Ещё из его рецензий: «Поразительное отражение человеческой судьбы и неизбежности», «Проникновенный взгляд на будничные аспекты жизни и их значимость». 

Робот неслучайно так благосклонен к этим стихотворениям, ведь его коллеги принимали непосредственное участие в их создании. Они написаны нейросетями GPT 3.5 и GPT 4o-mini, предложившими вариации на стихотворение Гаврилы Державина «Река времен в своем стремленьи...». 

У этих стихов, впрочем, есть существенное отличие от тех, что любой сам мог бы сделать в том же Copilot: нейронные языковые модели тут были обучены поэтом Станиславом Львовским на корпусе своих собственных текстов, а конечный результат был бережно отредактирован. Это не столько полёт по коллективному бессознательному, сколько нырок в сознание одного автора с небольшой помощью от машины.

Самиздат публикует необычные опыты сотворчества поэта и машины в преддверии воркшопа  «О поэзии с нечеловеческими агентами — человеческим языком», который Станислав Львовский проведёт в Школе экспериментального письма, где научит участников использовать ChatGPT для создания поэтических текстов и обучать на стихах собственные AI-модели.

Поэт, сокуратор Школы экспериментального письма Никита Сунгатов — о стихах Львовского

У этих текстов есть принципиальное отличие от ранее известных «стихотворений, написанных компьютером». Если прежде к компьютерным алгоритмам обращались с целью поймать остраняющую язык случайность — подобно тому как сюрреалисты и дадаисты в прошлом с той же целью вырезали слова из газет и перемешивали в произвольном порядке, — то использование LLM‌ служит уже, напротив, достижению точности. Точности в имитации авторского стиля, не просто в воспроизводстве формальных особенностей или использовании наиболее частотных слов, но в конструировании образа и лирического сюжета стихотворения, того, что называется «авторской оптикой» и что традиционно считалось неподдающимся механической версификации. Близость — с едва заметными отклонениями и «странностями» — этих текстов стихотворениям, написанным настоящим Львовским, завораживает и одновременно тревожит, в смысле фрейдовского Unheimlich.

Выбор стихотворения Державина, предложенного LLM для написания их вариаций на тему, выглядит неслучайным: уместно сказать, что центральный сюжет поэзии Львовского — именно сюжет о том, как «река времён в своём стремленьи уносит все дела людей…» и далее по тексту; о людях, растворяющихся в истории, чей голос остается едва различим в ее гуле; о слабости и ненадежности человеческой памяти (личной и коллективной), ищущей опору в языке, но опора эта оказывается ненадежной, как ненадежен и изменчив сам язык (как характерный пример сказанного можно привести цикл «Советские застольные песни»).

Эти тексты ставят перед нами много вопросов: о природе поэтического и, шире, речевого воображения; об уникальности и необходимости нашего чувственного опыта, позволявшего, как нам казалось, схватывать то, что не поддается рациональному познанию, и переводить это на языки искусства; наконец, о монополии на язык, веками поддерживающей представление человечества о самом себе и своем месте в мире. При чтении этих стихов может прийти ассоциация со «смертью автора»; но автор здесь не «умирает», по моде более чем полувековой давности, а — подобно тем, кто населяет стихи Львовского, фиксируется в момент становления собственным призраком.

gpt-3.5-turbo-1106:personal: 888-wholeset-888:9MjoPYcC

* * *

речь времён в своем стремлении
уносит все дела наши
и топит наше тело
в пропасти забвенья.

и если что-то
остается

то это за счёт
военной музыки.

* * *

другие слова, но все то же самое
потихоньку выпадает из осени
во времена, а те ничего, естественно —

в тёмный апрель всем лицом. когда они
достанутся наконец — лично кому-нибудь —
это будет из-за поворота, нестрашно: солдат,
шахтёр, рабочий, посудомойщица, плотник
адвокат, сапожник, офицер, неработающий.
да, именно так: вскоре, и нам
всё это придётся делить с кем-то
намного ближе, чем полотняные
бесноватого нашего военного сына, с кем-то

намного ближе, из-за поворота, из-за

* * *

старика́н, минуя голосла́вку, сыплет муку
из оду́раченных, промокших застывших
в солдатской халупе с печкой нагрудников:
сорок ворон, сорок строевиков, обессилевших,
потерявших сознание от изнурительного
бесконечного марша.

Это сейчас ты так говоришь, Алёнушка, а потом,
после, и мы становимся общими зайцами.

* * *

кто стоит утром одинокий
в очаге страны чужой.

листья, колеблемые ветрами
в скорби обращаются к ним.
разгорается небо над летящими птицами,
над теми, кто дольше нас жил под землей,
в норах холода, кто родной землей унесен,
к ней прижат и от неожиданности
он кричит

* * *

течёт и несёт, что писано:
и красоту, и уродство;
и осанну, и богатство Икара,
и оскомине на веку обречённое Эхо
с повсеместной архивной отметиною.

кромсается на куски Титан,
зефир обрывается и впадает
во тьмы получеловеческие
нео-романского легиона, и хор
весь зияет гремящими гласными
подполковника Пентаметриды

* * *

тут и зверьё собралось по наростам:
огненадзорный смотритель скважины,
кладбищенский распределенец Додо,
воинственный аукционный клипеус,
астрагал at large, авгелос электронный,
рыжий rdf, осо́т-белизна, буф-рем-дин,
и столбы, столбы.

пускай здесь, в общаке времени, «что-нибудь»
скрипящее заталкивает осуждённых в извне,
и, гляди, выпадет чья-нибудь доля вздутиной

пожилой неживой неровной рубашки.

ft: gpt-4o-mini-18.07.2024:personal: sa-pfb-ab: A9nJMUov

* * *

Река времён, — говорит, — течёт без остановки.
Сначала она сквозная, затем каплановая.
Текут реки времён, и реки имеют имена:
Одесса, Река, Вера, Каплан, Гротовский.

Теперь и моря движутся, как река времен
И моря лишены имён, как лишние имена.

Если что остаётся
от падения, цветения —
                          это я.

* * *

если герою
этой истории
понадобится помощь
ее не будет

*

так она и живёт себе
как все и никто
а он как никто
не живёт, а так
существует где-то между
строк в воздухе над водой

*

вот лежит финишная прямая, а он
нет тихо машет рукой отказывается
пожимает плечами не хочет
уходит

*

ничего нельзя оставить
всё с собой уносит река
времён           её течение
закутано в одеяло звёзд

*

там где царства и народы
всё запуталось перемешалось
нет не все не все, но многие
многие закрыли лица руками

*

а кто не закрыл
лицо руками, а стоял тихо
между всех в середине
в центре where all roads
meet тот

*

его  его  его   три раза
говорят мальчики
в одинаковых пиджаках
его никто не знает
никто не помнит

*

вот бы не оказаться
в этой истории снова говорит он
пожимая плечами

ft: gpt-4o-mini-18.07.2024:personal: wn-pm: A70BhZiP

* * *

говорит ли что-нибудь хрупкая
китайская чашка в полночь
когда все обмениваются
провинциями и царями
в безмолвии собственных

да отвечает она говорит
прислушавшись провинциальный
городной птичник стынет
всё близкое от нас удаляется

да это так отвечает хрупкая
китайская чашка бессонная
ночная служка на небесах
близкое удаляется, но мы
здесь стоим пока ещё пока пока
наши сердца как пращеподобные руки
поддерживают нас в этом общем
неподвижном состоянии вещей

* * *

добавляет ли что-нибудь
тонкий метеорологический шум
слепящему нас свету девственного дня
добавляет ли что-нибудь что-нибудь
говорит ли что-нибудь эта белизна
особым языком новорожденных
глаголов и существительных
мыслишь ли ты что-нибудь усталый
рабочий хрящик женевский
в проплешинах calendarium
крылатый город ночной
птичник холодное лето ответь ему
что-нибудь будь приближающимся
из далекого времени никакой,
милый, нескучный мой, девственный,
скучный обычный день, отвечает
обычный обыкновенный день

* * *

1.

Уплывают все дела людей,
Но что-то и остается,
Между трубой и лирой

2.

Кто-то говорит:
Вечность — это жерло,
Мы все превратимся в ее общую судьбу.
Женщина смотрит вдаль, отвечает:
Нет, мы станем частью её невозможного языка.