Записки из Крестов от репрессированного за «фейки» поэта. Что арестанты говорят о войне, вагнеровцах и счастье

Корреспондент самиздата поэт Всеволод Королёв уже 3,5 месяца находится в СИЗО по делу о распространении «фейков» про российскую армию. Даже находясь за решеткой, Сева пишет философские эссе, стихи и рассказы, передавая их редакции Дискурса через адвоката. 

В фактурных зарисовках о быте заключенных журналист документирует, что арестанты говорят о новостях внешнего мира: сколько ещё продлится война, каким человеком был Немцов, почему Кадыров является пешкой в конфликте и что лучше — война или зона? Истории о тюремных буднях соседствуют с воспоминаниями о счастливых моментах детства, когда веришь — ничего плохого никогда не случится.

Из стакана

— С первого по четвертое есть?

— Я, я, я, — сыплются вразнобой голоса. 

Вышли строиться, прервав разговор:

— Ладно, давай там?

— Давай, пойдем!

Бесконечные переходы «Крестов». Ориентир — никогда не работающий траволатор посредине одного из них.

— Со второго заходим направо в стакан, остальные ждем.

Захожу. Напротив двое.

— ЗдорОво

— ЗдорОво

— У тебя че, 159-я?

— Не, ты даже такой не знаешь, 207.3

— Это че?

— Фейки об армии типа.

— Ты против операции что ли?

— Конечно.

— Блядь, че вам, долбоебам, не сидится…

Ну, думаю, понеслась… Главное — смотреть в глаза. — Никто уже хохлам не верит, уже даже ООН давно все про Бучу опровергли, Путин правильно говорит, хохлов ебашить надо. Это мы еще мягко, они вообще конченые, лупят по своим же, им похуй. Уже в Германии люди выходят, говорят, что мы правы, немцы простые, понимаешь? А им так вкручивают по телеку, что хохлы уже Краснодар захватили, прикинь? Да там нахуй не нужна эта Украина, теперь все там отстраивать, вон в Мариуполе уже дома новые…

— А тебе платили за это?

Мне вдруг становится смешно.

— Ты чего, прикалываешься?

— Чего?

— По ходу не прикалываешься.

Уже полегче. Башка только болеть начинает. В стакан заводят еще одного, 105, в сознание.

— Да я на два метра его закопал, а там какой-то грибник ебаный. Это что, блядь, за грибники такие пошли?

Все ржут.

— Да ладно, в лагерь приедешь — просись на Украину. Они сейчас по тяжким там набирают в ЧВК Вагнера. Там слышь, как — полгода отфигачишь и чистый, понял? Даже если потом обратно заедешь, пойдешь как первоход. Всяко лучше, чем сидеть…

— Да бля, пока суд, то да се…

— Ну да, годик минимум…

— А че там, за год не закончится все? – с опасением спрашивает чувак.

— Не, там надолго еще. Щас вот Одессу будем освобождать…

Курим.

— Немцов вот хороший мужик был.

— Немцов — да, нормальный.

— А его чеченцы грохнули. И главное все ведь знают все — там даже ментов в Чечню не пустили — вот это что за фигня?

— Ну теперь вот Кадыров, видишь, за нас воюет.

— Да ладно — сегодня воюет, а завтра скажет: «Ну на хуй».

Он кивает, как будто я озвучил то, что он и сам хорошо понимает.

— Ну видишь, Кадыров — тоже пешка.

Подходит корпусной.

— Есть со второго луча?

— Я со второго.

— Пойдем.

Вечером лежу, фигово на душе. Реально не надо туда ехать, шумачте там.

Счастье

Мне лет пять.

Долгим зимним вечером смотрим с мамой и папой что-то по телеку. Вдруг показывают большой ледокол. Мне отчаянно хочется такой же, и конечно я прошу об этом папу. Папа уходит в мою комнату и что-то там возится, а я с замиранием сердца думаю — вроде в моей комнате не так много вещей, как же он сделает? У ледокола еще винт должен быть, а у меня в комнате вроде нет… наконец папа возвращается со словами:

— Готов твой ледоход!

Я бегу в комнату и разочарованно выдыхаю — это совсем не то, что я хотел. Какой-то штурвал из картона, несколько стульев, фанера, одеяло — разве это ледоход? Мне же не три года в конце концов.

— Ну что поплыли? — спрашивает папа. — Куда отправимся?

— Давай на Север? А у нас есть ледокол?

— Ледокол, хрюндель, это такой корабль.

Папа приносит карту и начинает прокладывать маршрут. Перед выходом из порта мама приносит нам чай. Впереди много трудностей, но я счастлив от того, что знаю, что они оба здесь и меня любят, а значит, со мною не может случиться ничего плохого.

Корпусной

Мавлон в «Крестах» уже восемь месяцев, и за все это время ни разу не видел следователя. А тут ему вечером сказали, что с утра на ИВС. Значит следователь туда приедет, Колпино же далеко. Мавлону около 50-ти — в прошлый раз, когда его на суд везли, давление поднялось. На суд — это встаешь в 6 утра, постоишь на этапе в стакане, потом везут вниз — пока всех посчитают да сухпайки раздадут, уже часов восемь. Потом ждешь с такими же бедолагами пока начнут по судам развозить. Возвращаешься к ночи уже, так что понятно дело тяжело, особенно когда ты в возрасте человек.

Увезли и всю неделю нет его. Ну у него там как раз продление должно быть, наверное, из ИВС и повезут, как мы думаем. Главное, чтобы со здоровьем все обошлось.

 А у нас в пятницу новый корпусной, мальчишка совсем. Вечером заводит Мавлона.

— Можно в баню?

— В баню не получится.

Баня-то вторник у нас, он ее и пропустил, а корпусной не знает. Ну да ладно, спрашиваем пока, чего же.

— Е-мое, еще два месяца… Меня в понедельник в ИВС привезли, а следАчка в четверг в семь вечера только пришла. Такая — у меня времени нет, давайте быстро подписывать. Че быстро — это моя жизнь там! А она такая — ля-ля-ля, вот видео вас засняли, «будете смотреть?» Я думаю — что за видео? Так там видео как я кушал!

Мы смеемся.

— Может, они фильм про вас снимают? Документальный?

— И переводчица еще… мне следАчка читает, а она переводит. Я ей на своем: «Ты что, вообще охренела? Как ты переводишь, она же не то говорит!» «Ой, извините» — что мне твое «извините», это жизнь моя!

С утра выходим на проверку строиться. Заговариваем про баню, корпусной с напускной бравадой — дескать, ничего не боится, — спрашивает:

— Ты откуда?

Мавлон смотрит на него и отвечает:

— С Таджикистана.

Мы смеемся. Он чуть смущается:

— Нет, сейчас-то откуда?

— С ИВСа, меня в понедельник увезли, баню пропустил.

— А так сколько тут уже?

— Восемь месяцев.

Я спрашиваю:

— Первый день вчера?

— Ну здесь, да, первый, так… — Он делает акцент на этом «Здесь» — дескать у нас на луче он новенький, но повидал немало. Мальчишка-воробьишка.

— Тяжело?

— А-а-а, ничего — привыкнете, — говорит Мавлон.

— Я вообще не спал сегодня — то одно, то другое — отвлекает.

После проверки действительно выводит мыться (в баню), мы, конечно, тоже за одно. Вторая баня за неделю — чем не праздник?