Муниципальные выборы: неизвестные и непопулярные. Как не проспать общественную жизнь города

Далеко не все знают, что выборы в разных регионах России проходят каждую неделю. Однако большинство граждан в них не участвуют. Отказываясь от использования избирательных прав, россияне теряют представительство своих интересов в городских думах и советах депутатов. С одной стороны, когда на выборы никто не ходит, власть успешно продвигает выгодных ей кандидатов. С другой — участие в голосовании повышает явку и тем самым легитимизирует нечестные выборы. Что же делать гражданам, чтобы в органах местного самоуправления звучали голоса народа?

Чтобы понять, стоит ли голосовать за народных депутатов или лучше бойкотировать избирательные кампании, редактор самиздата Саша Воробьёв принял участие в выборах думы Екатеринбурга в статусе доверенного лица оппозиционного кандидата. Для репортажа журналист пообщался с заблудившимися бабушками-избирательницами, равнодушными к политической жизни горожанами, спешащими домой наблюдателями, грозными начальниками калиток и соблюдающими 10-метровую дистанцию полицейскими. Курсируя между участками по непроходимым скользким улицам, чтобы понять, что происходит с выборами в России, корреспондент узнал, как WhatsApp влияет на российские законы, о чём рассказывают урны для бюллетеней, зачем на участках по утрам включают национальный гимн, чем уральские выборы напоминают сцены из тарантиновских фильмов, как провокации и помехи наблюдателям превращают электоральные процедуры в фарс, почему никто не интересуется выборами и что можно делать с выученной гражданской беспомощностью.

Почему никто не ходит на выборы?

Скоро мы перенесёмся в холодный, обдуваемый ветрами, мартовский Екатеринбург. Но для начала ответьте на два вопроса: когда последний раз вы были на муниципальных выборах и знаете ли вы своего депутата? Если поиск ответа занимает много времени, рекомендую остаться и дочитать рассказ до конца, чтобы разобраться в особенностях голосования и понять, нужно ли вам ходить на выборы.

Вы ведь прогуливаетесь в своём дворе, местном парке? Всё ли вам нравится в городской среде или есть над чем поработать? Снег на тротуарах уже убрали или он сам растаял? Если снежная каша до сих пор расплывается по всей улице, вы можете написать жалобу в местные органы власти. Даже если они бездействуют, у вас наверняка есть муниципальный депутат, за которого вы голосовали. Вы же голосовали?

Если нет, это, конечно, не трагедия. Но и не очень хорошо, потому что ваш избирательный бюллетень остался пустым, а к власти пришёл административный кандидат. Независимого депутата вы можете избрать на муниципальных выборах, которые, как уже было сказано, проходят каждую неделю в разных концах страны.

Месяц назад в Южно-Сахалинске выбирали депутата городской думы. В округе числилось 5892 жителя с активным избирательным правом‌, а на участок пришло меньше 500 человек. Это 7,6% от общего количества избирателей, зарегистрированных на территории округа. В этот же день в Кировской области проходили выборы депутатов Орловской городской Думы, явка на которых составила 13,66%. Иногда доля проголосовавших достигает больше половины от избирателей. Так, на муниципальных выборах в Смоленской области на участки пришло 55,1% избирателей. Тем не менее, популярность региональных кампаний зачастую очень низкая.

Местным властям невыгодно рекламировать муниципальные выборы. Вдруг вы вздумаете прийти на участок, да ещё и проголосовать не за того кандидата. Им выгодно, чтобы ваш бюллетень остался пустым. Тогда администрация сгонит бюджетников, которые проголосуют, как им скажут. Ваш бюллетень так и останется белым и чистым — даже фальсифицировать ничего не нужно.

Вы же сами знаете, что выборы — это такое место, где всё решается без вашего участия. Но вот в чём дело. За вас решают не потому, что кто-то подделывает бюллетени, хотя и это, конечно, имеет место. А потому, что вы даже не помните, когда последний раз ходили на участок. Только представьте, что будет, если вы проголосуете за кандидата из народа, а не за очередного директора МБОУ СОШ! Вы и ваши соседи получите представительство во власти. Как минимум вы можете обращаться к депутату за помощью в решении местных вопросов. Как максимум — он будет использовать мандат в качестве трибуны, где можно отстаивать интересы целого района и города.

Хоть я сам ни разу не голосовал на муниципальных выборах, на моем счету шесть избирательных кампаний, в которых я был субъектом общественного контроля — два раза наблюдателем и три — членом комиссии с правом совещательного голоса. За всё это время я изучил электоральную психологию, отсканировал около сотни избирательных документов, написал больше десятка жалоб, услышал много хамства в свой адрес и благополучно пережил как минимум одну угрозу расправы‌. Мне есть что рассказать о муниципальных выборах. У вас есть причина, по которой о них стоит узнать получше — понять для себя, сможете ли вы что-то изменить, если начнёте ходить на избирательные участки.

Доверенное лицо кандидата: что это такое?

О выборах в Екатеринбурге, я узнал от координатора «Голоса». Это некоммерческая организация, которая объединяет наблюдателей и членов комиссии, охраняющих избирательное законодательство. У «Голоса» разветвленная сеть с координаторами в регионах. Опытные наблюдатели выезжали не только в соседние области, но и на Кавказ — в Чечню и Дагестан. Также «Голос» изучает практику других стран, а некоторые мои коллеги наблюдали за выборами в Армении.

Из «Голоса» мне позвонили вечером 23 февраля и предложил поехать на выборы в Екатеринбург. Я тут же согласился, но события следующих дней заставили меня сомневаться, что институт выборов в нашей стране продолжит существовать. Власть развернула «спецоперацию» не только в Украине, но и в России. Госдума 11 марта ликвидировала самый полномочный для наблюдения статус члена комиссии с правом совещательного голоса (ПСГ). Депутаты объяснили инициативу тем, что «члены комиссии с ПСГ, как правило, и так выполняли функции исключительно наблюдения». О том, что командировка всё-таки состоится, мы узнали только через месяц, накануне голосования. «Голос» договорился с кандидатами о выдаче статусов доверенных лиц.

За 12 часов до рейса в мой рюкзак падает фотокамера, паспорт, наличные деньги, три мобильных телефона‌, шнуры, зарядки разных цветов, внешние аккумуляторы на тысячи ампер, дефицитная офисная бумага и папка с бланками для подачи жалоб — всё по делу и ничего лишнего. В аэропорту я приветствую уже известных мне коллег и знакомлюсь с теми, кого до этого не встречал. Все они профессионалы независимого наблюдения за выборами. Кто-то бодался с комиссией, кому-то угрожали местные гопники, на кого-то натравливали росгвардейцев, а самые отчаянные таскались по судам в попытке наказать нарушивших закон членов комиссий. Типичное портфолио закаленных наблюдателей.

По прибытии в Екатеринбург мы отправляемся на летучку с председателем «Голоса» в Свердловской области Александром Грезевым. Его хорошо знают местные активисты и члены избирательных комиссий. В 2021 году Грезева, как и других координаторов «Голоса», признали иностранным агентом. Сам активист связывает это решение властей с тем, что он активно наблюдает за выборами. Статус иноагента не помешал уральскому координатору продолжить политическую деятельность и рассказать нам, приехавшим из Москвы наблюдателям, о местной электоральной повестке.

«В это воскресенье у нас проходят самые обычные выборы, — объясняет Грезев. — Это даже „довыборы“‌. И полномочия избранных депутатов ограничиваются полутора годами. Здесь в Екатеринбурге нет каких-то крупных фальсификаций, как где-нибудь в Подмосковье. Всегда выборы проходят спокойно».

Возникает вопрос, зачем же тогда нас позвали, если здесь всё спокойно. На самом деле, миссия в Екатеринбурге — это первый выезд активистов из «Голоса», в котором все участники — доверенные лица кандидатов. Другие-то статусы у нас отняли. Мы, конечно, могли бы сдаться и сказать, что «в России уничтожили избирательное право». Но нас так просто не сломить! Да, выборы в стране превращаются в цирк на пеньках. Однако это не значит, что право выбирать у нас отняли и теперь нужно прекратить наблюдение. Пока есть хоть какой-то статус и полномочия, независимые наблюдатели продолжат ловить за уши карусельщиков, фальсификаторов, некомпетентных членов избиркомов, сторонников электронного голосования и прочий набор вредителей.

Статус доверенного лица значительно ограничен в сравнении с наблюдателем или членом комиссии с ПСГ. Закон прямо не разрешает мне смотреть все документы комиссии, получать их копии, контролировать правильность подсчета голосов, как наблюдателям и членам комиссии. Единственная привилегия доверенного лица — авторитетность названия. Теперь мы уже не члены, а настоящие лица!

После брифинга едем отдыхать. Нужно выспаться, так как впереди нас ждет долгий и скучный день. Все мобильные устройства должны быть заряжены, шариковые ручки заправлены, а наши глаза настроены смотреть на 360 градусов.

Из директора школы в депутата гордумы

Время 6:45 — пора выезжать на участки. Пока мы добираемся до такси, наши ноги кое-как маневрируют по скользкому уральскому бездорожью. Скорее всего, это сделано специально, чтобы на выборы не пробрались солдаты НАТО. Не будет же власть так ненавидеть свой народ!

Садимся в машину. Вместе с ребятами, которые едут на соседние участки, мы обсуждаем, как вообще применять наш необычный статус. С одной стороны, наши полномочия ограничены, а в законе никак не закреплены права, которые бы давали возможность знакомиться с документами комиссии и удостовериться в правильности подсчета голосов. С другой — у нас большой опыт в наблюдении, мы можем оценить обстановку на участке и получить нужные документы через наблюдателей. «Даже с таким статусом лучше, чем вообще без него», — резюмирую я наши суждения после небольшой дискуссии.

Таксист подслушивает разговор. Спустя некоторое время он подключается и спрашивает «А чё, у нас выборы какие-то проходят?». Мужик вообще не в курсе жизни своего города — понимаю я.

Посвятив таксиста в политическую жизнь города, мы уже оказываемся рядом с участками, в которых встретим первые часы голосования. Мне попалась школа № 140. Её директор Александра Журавлева на выборах баллотируется от партии «Единая Россия». Только я выпрыгнул из такси, как мои ноги провалились в смесь говна, грязи и снега. Не знаю, во что планирует превратить этот район Журавлева, но, судя по отзывам родителей 140-й школы, её способности ограничиваются постоянными поборами, хамством среди учителей и перебоями с отоплением. Зато с личным обогащением проблем у будущей депутатки никогда не возникает.

Пока я иду до школы, стараюсь не упасть и не пробить черепную коробку раньше, чем этом могут сделать «титушки», если бы их нанимали в Екатеринбурге. Но выборы обещают быть спокойными, а значит лед под ногами доверенного лица — единственный враг честных выборов.

Захожу в школу, где меня встречает возомнившая себя начальницей калитки вахтёрша. Не успел я перейти через врата ее неприступного царства, как она тут же хватает меня за плечи.

— Ты куда идешь? На выборы? — допытывает стражница образовательного храма.

— Во-первых, не идешь, а идёте. Во-вторых, я доверенное лицо кандидата! — отвечаю с высоко поднятой головой.

Взгляд её тут же стал покорным. И правда, мой статус внушает доверие. Из бойкой начальницы всего и всех женщина превращается в простую школьную охранницу. Но меня это не сильно обрадовало. Наоборот. Я тут же подумал, как хреново в этой школе учиться детям, если каждое утро их встречает Аргус Филч из «Гарри Поттера». С детства школьников приучают терпеть хамство и невежество. Синдром вахтёра, с которым я здесь столкнулся, только подтверждает слова родителей о пренебрежительном отношении журавлевских педагогов к своим ученикам. Видимо, культ хамства единоросска решила распространить на весь Екатеринбург.

Как админресурс принуждает голосовать бюджетников

Освободившись из лап охранницы, я пробираюсь на сам участок. Будучи опытным наблюдателем, я знаю, как начинать диалог с комиссиями. Прохожу до середины зала. Останавливаюсь. Заглядываю каждому в душу, пытаясь вычитать их утренние думы. И сразу же громогласно спрашиваю: «Где здесь председатель?». Выискиваю нужного мне человека так, словно я Беатрикс Киддо, а председатель комиссии — О-Рэн Ишии. Не хватает только звука сирены.

После этой тарантиновской сцены ко мне сразу же относятся с уважением и отвечают на все вопросы о количестве проголосовавших досрочно и планирующих проголосовать на дому. На этом участке из 1953 избирателей досрочно проголосовали 213. Ещё 30 человек решили голосовать дома, что довольно много для таких выборов. Но с реестром «надомников» я познакомиться не могу, потому что статус таких полномочий не предусматривает. Зато потом будут говорить, что наблюдатели нарушений не выявили.

Но самый любимый механизм властей— досрочное голосование. Всех бюджетников принуждают приходить на участки не в воскресенье, а за десять дней до дня голосования. И хотя формат «досрочки» разрешается только при наличии уважительных причин‌, членов участковых комиссий прямо в инструкции призывают наводящими вопросами помогать пришедшим на досрочное голосование найти такие причины.

По закону в воскресенье утром комиссия штампует обратную сторону всех бюллетеней избирателей, проголосовавших досрочно. После восьми часов эти бюллетени загружаются в КОИБ‌. Во время подсчёта, если «досрочки» больше 1%, такие бюллетени по требованию наблюдателей пересчитываются вручную. О возможности потребовать ручной подсчет доверенным лицом в законе ничего не говорится. И все местные комиссии под копирку будут слать подальше каждое доверенное лицо, требующее провести такой подсчет.

Наступает 8 утра. «Пора загружать досрочку», — обрадовался я. А вот и нет! Звучит гимн Российской Федерации! Всем встать! Вот он — момент единения нации! Только представьте себе: почти в каждой школе Екатеринбурга в одно и то же время звучит гимн страны, все стоят, приложив руку к сердцу, и ни одна мразь не посмеет пошатнуть режим. Сосите, проклятые американцы! Вот вам мощь русского патриотизма!

После окончания минуты гордости комиссия всё же приступает к загрузке бюллетеней в КОИБ с встроенным голосовым информатором. Поочередно председатель отправляет каждый листочек в пасть железному монстру. А тот ей, согласно запрограммированному сценарию, отвечает «Здравствуйте». Вдруг председатель оглядывается на меня и спрашивает:

— Можно я буду быстрее загружать?

— Как хотите, — отвечаю председателю, удивившись такому вопросу. Всё-таки правда лицо мое внушает доверие!

Теперь процедура ускорятся. Монстр лишь иногда успевает произносить нечленораздельное «Здра- Здра- Здра».

Загрузка бюллетеней окончена. Ждем утреннего штурма участка со стороны избирателей. На часах 08:15, но почему-то никого нет. Где же толпы людей, желающих изменить будущее своего города или хотя бы района? Неужели никому нет дела до убитых дворов, засранных улиц и прочего говна, что я здесь увидел? Не может же такого быть! Наверное, избиратели придут позднее.

Арт-пространство во дворах и заблудившаяся избирательница

Раз на участке делать нечего, мне пора отсюда валить. Переключаю режим «участкового доверенного лица» в «мобильный». Пишу коллеге Тимофею из соседнего участка с предложением обойти другие комиссии.

Местные школы и лицеи — это такие объединенные королевства, каждые из которых охраняют самые преданные королям стражи — ну или менты и охранники, как хотите. У каждого порога нас обыскивают так, как не обыскивают школьных шутеров. Только вот всё, чем мы вооружены — это ноутбуки, телефоны, камеры и листы бумаги.

Пока мы ходим от одного участка к другому, мы несколько раз подскальзываемся на убитых тротуарах. Наверное, кто-то здесь отвечает за состояние пешеходной инфраструктуры. Но сегодня всё-таки выборы, поэтому лучше не беспокоить начальство. Да и куда нам до профессионалов своего дела! Тем более, их народ выбирал. Кстати, а где сам народ? Где наши избиратели?

Тут из участка выходит довольная бабушка. Я пытаюсь с ней заговорить. Спрашиваю, давно ли она ходит на выборы. Но бабушка совсем ничего не слышит. Спрашиваю ещё раз. Бабуля отвечает, но не на мой вопрос. «Как, говорит, сынок, мне отсюда выйти? Где здесь выход-то?».

В итоге разговор оканчивается ничем. Но бабушка очень рада, что пришла сама не знает куда. Проголосовала хрен пойми за кого. Вот он — портрет типичного российского избирателя. Задумайтесь! Ваше будущее выбирают бабушки, которые не вдупляют, что вообще происходит. Они даже забывают, как пришли на участок. Думаете, им действительно важно, какую программу выдвигает муниципальный депутат?

Кто на самом деле защищает голоса избирателей?

На одном из участков я знакомлюсь с Андреем, наблюдателем от партии «Новые люди». Спросив, заинтересован ли он в проведении честного голосования и получив утвердительный ответ, я начинаю объяснять парню, как по закону должен проходить подсчет голосов.

За моей лекцией внимательно смотрит другая наблюдательница, женщина пожилого возраста. Подавая пример молодому поколению, как надо общаться с людьми, она встревает в разговор и перебивает меня.

— А чё вы рассказываете-то? — возмущенным голосом спрашивает она.

— Рассказываю, — как должен проходить подсчет голосов, — отвечаю любопытной женщине.

— Понятно. А я просто работала много лет председателем комиссии. Я всё знаю! — хвастается в ответ.

Вроде бы все нормально. Продолжаю спокойно рассказывать алгоритм подсчета голосов в соответствии с Федеральным законом. Но наблюдательнице неймется:

— А вы чё хотите-то, — заводится наш эксперт избирательного права, — до утра тут что ли сидеть?

— Мы хотим, — вежливо отвечаю, — чтобы выборы прошли честно и по закону.

— Пфф! — тяжело вздыхает женщина. — Первый раз такое чудо вижу.

Любопытную даму хватило только на два-три моих следующих предложения. Уже через минуту она снова вмешивается со своей песней. «Вы чё хотите до утра остаться?». Не желая продолжать слушать это противное жужжание, я меняю тон разговора и говорю ей:

— Вы знаете, что такое общественный контроль?

Молчит.

— Я субъект общественного контроля, — твёрдо объясняю беспокойной женщине. — Наблюдатель, который рядом со мной сидит, тоже представляет общественный контроль. И мы заинтересованы в том, чтобы выборы прошли честно и по закону. Если для этого необходимо сидеть до утра, мы будем сидеть до утра. А сейчас я прошу вас не вмешиваться в чужой разговор. Ваше мнение нам совсем не интересно. Если вам так хочется освободиться пораньше, вы можете уходить прямо сейчас.

Но никуда она, конечно, не ушла.

А знаете, почему такие «наблюдатели» все равно сидят, не идут домой, если они так этого хотят? Потому что начальство попросило досидеть до конца и взять итоговый протокол, который выдаётся после подсчета голосов. И они боятся, что если уйти пораньше, то обязательно влетит. Это просто безвольные люди. Такие «наблюдатели» постоянно плачут, хнычут, рвут волосы, бьются головой об стену — лишь бы пораньше уйти домой. Потом на сайте местного избиркома напишут, что выборы прошли честно, конкурентно, присутствовали 100 тысяч наблюдателей. Вот только это не наблюдатели, а разные фрики. И если участки не покрыть нормальными обученными людьми, тогда голоса избирателей защищать будет некому.

Сообщения в WhatsApp выше закона

Я рассказал Андрею о порядке подсчета голосов и уговорил его подать требование об отдельном подсчете. Мне комиссия в этом обязательно откажет, а у наблюдателя такое право закреплено в законе‌.‌ Андрей относит заявление на стол председателю и секретарю. Не проходит и минуты, как те начинают возмущаться, махать руками и высказывать своё недовольство.

Подхожу. Спрашиваю, что случилось. Секретарь говорит, что они не примут заявление, и начинает втирать про какое-то СМС в Вотсапе от ТИКа‌. Прямо как герольд при королевском дворце он достал свой Айфон и стал зачитывать текст сообщения. Слово в слово. Мне даже стало любопытно ему подыграть. Я делаю вид, что внимательно слушаю секретаря и киваю после каждой паузы в его словах, а сам даже не вникаю в содержание сообщения. Потому что написано оно ужасным чиновничьим языком, как в ответах, которые приходят из государственных органов. Дослушав своего собеседника, я задаю вопрос:

— Вы же понимаете, что СМС в Вотсапе и Федеральные закон — это совершенно разные нормы права?

— Но нам же СМС пришло из ТИКа! ‌

Комиссия не хочет принимать заявление у наблюдателя по той идиотской причине, что им не нравится одна формулировка. А конкретно — требование вручить копию акта о ручном подсчете. Я им пытаюсь донести, что комиссия обязана принять заявление от гражданина, даже если он там перескажет историю герцогства Баварии.‌ Просто потому что так сказано в законе. После 5-минутных прений они всё-таки решили принять бумагу и поставить на ней нужные реквизиты. Но каждый свой шаг зачем-то согласовывали по телефону с вышестоящей комиссией.

Когда я отошёл в другой конец помещения, ко мне обратился молчавший до этого мужичок. Спросил, что у нас случилось, в чём вопросы к комиссии. Я разложил ему всю ситуацию. Он полностью согласился со мной, что комиссия обязана принять заявление, а всё остальное — дело второго плана. Мужичка зовут Игорь Викторович Блинов. Он в другом округе работает председателем комиссии от КПРФ, а здесь находится в статусе члена комиссии с правом совещательного голоса, потому что в его округе выборы не проводятся.

Блинов поведал мне о своем отношении к сегодняшнему положению избирательного права. Он считает, что досрочка и электронное голосование дискредитируют выборы, что с каждым годом выборы насаждаются лишними процедурами, усложняющими честность и гласность избирательного процесса.

Не ожидал я встретить здесь такое мнение. Игорь Викторович меня даже подбодрил. Наши взгляды на политику, я уверен, совсем противоположны. Но вместе с Блиновым мы сошлись в том, что последние изменения в избирательном законодательстве снижают среди населения и без того низкое доверие к выборам. И правда. Пока комиссии не могут сделать шага без телефонного звонка и подтираются Федеральным законом, а большая часть избирателей даже не знает о существовании выборов, у нас точно ничего не изменится.

Менты против свободы передвижения

На часах долгожданные 20:00. Комиссия, не успев приступить к работе по подсчету голосов, начинает ограничивать всех в перемещении: «Сядьте вон там, где стол для наблюдателей». При этом с указанного места ничего не видно: ни отметки в бюллетенях, ни работу членов комиссии с избирательными документами.

Поэтому я игнорирую эту необоснованную туфту и встаю там, откуда есть обзор на необходимые мне атрибуты. Тут все члены и нечлены начинают орать, встают на уши и просто визжат, как будто я развернул плакат с надписью «*** *****».

Они кричат, что я им мешаю и срываю выборы. Хотя я просто стою в стороне, наблюдая за процессом подсчета. Шум поднимается такой, что все орущие рты и жопы смешиваются в поток звуков, похожих на пчелиный рой. Я продолжаю молчать и следить за подсчетом голосов.

В итоге они совсем расплакались и стали звать на помощь полицию. Я никак не реагирую, потому что слежу за подсчетом. Члены комиссии во время погашения неиспользованных бюллетеней что-то чиркают в книгах списка избирателей, нарушая закон‌.‌ Я делаю замечание председателю. Председатель «просит» своих членов закрыть книги. Члены даже не пошевелились.

Откуда-то из противоположной части помещения непонятное лицо, и точно не доверенное, издает тонкий звук, произнеся что-то вроде «Молодой человек, молодой человек». Понял, что происходит, я только тогда, когда услышал знакомый голос моего коллеги Тимофея, пришедшего сюда на поднявшийся вой орков. «Саш, подчинись требованию сотрудника полиции», — окликнул меня Тимофей.

Вместо обращения к гражданину по закону «О полиции»‌ сотрудница зачем-то выкрикивает меня на расстоянии 10 метров. Возможно, это социальная дистанция такая. Но всё равно странно. Может полицейские скоро будут с противоположной стороны улицы свистеть гражданам, и если им не откликнуться — 15 суток в спецприемнике?

Вместе с Тимофеем объясняем ментам, что из участка нас могут удалить только по требованию суда. Что мы осуществляем наблюдение и хотим стоять там, где есть обзор на бюллетени и работу членов комиссии. А менты отвечают: «Вы тут провокации устраиваете». Я едва сдержался, чтобы не заржать от услышанного бреда.

Решив не отвлекаться на этот бессмысленный разговор, я иду на компромисс, но заявляю, что на ручном подсчете встану там, где мне видно бюллетени. Мент говорит: «Ну вы у председателя просите тогда разрешения». Короче, всем здесь насрать на закон, а полицейские работают в качестве фей-помощниц.

У комиссии после подсчета голосов не сходились цифры. Оказалось, что один из членов ошибся при заполнении книги. Зато хотят домой уйти как можно раньше! Кое-как цифры сошлись. Протоколы распечатали, и все наблюдатели свалили по домам. Даже Андрей. А впереди ведь ручной подсчет. На участке кроме членов комиссии остались только мы с Игорем Викторовичем.

Нарушение прав наблюдателей и отписки избиркома

В отдельного пересчете ничего интересного не произошло: члены вытащили бюллетени из КОИБа, рассортировали по пачкам, каждую из которых пересчитали. Как и ожидалось, мне отказали выдать копию акта о проведении ручного подсчета. Секретарь вручил письменный отказ, в котором говорится, что в законе нет прямого разрешения для доверенного лица получать документы комиссии. А что не разрешено, то запрещено, видимо.

С доверенным лицом понятно, но наблюдатель может знакомиться с документами комиссии и получать копии приложений к протоколу‌.‌ Мой наблюдатель свалил несколько минут назад, а вот на соседнем участке ребята оформили все жалобы. Им в выдаче копий тоже отказали. Акт я сфотографировал у Блинова. Ему, как единственному члену комиссии с правом совещательного голоса, копию всё-таки выдали.

Приезжаем вместе с коллегами в ТИК. Наблюдательница из соседнего участка подает жалобу. Член ТИКа сразу предупреждает, что нам в удовлетворении откажут.

Поздно ночью возвращаемся на «Ботаническую», где мы остановились для ночлега. Таксист привёз нас не к тому подъезду. Пришлось исследовать местные дворы, пока в лицо дует уральский ветер. Ищем нужный нам подъезд. Чуть не поскользнулись на этом сраном льду ещё сотню раз. Во дворах темнота. Ничего не видно. Грязно. Дороги неровные. Кое-как нам удалось попасть домой.

Утром приходит ответ из ТИКа. Удовлетворить жалобу отказали. В своей отписке избирком ссылается на подпункт «е» пункта 9 статьи 30 закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации». В нём говорится, что «наблюдатели вправе знакомиться с протоколами» и «приложенными к ним документами», получать копии этих документов. А уже в следующем параграфе комиссия пишет, что выдача копий законом не предусматривается. Мне кажется, они даже не перечитывают свои бумажки. Или просто не знают, как оправдать нарушения прав наблюдателей.

Открываю местную ленту новостей. На E1.ru лишь одна новость. В Екатеринбурге состоялись муниципальные выборы. Всё хорошо. Всё нормально. Ничего не произошло. Ничего не изменилось.

Нужно ли ходить на выборы?

После екатеринбургской поездки прошло уже две недели. Всё, что мне запомнилось — это грязь на улицах, опасные дороги, школы, похожие на учреждения ФСИН, и полная пассивность со стороны местных жителей. Многие даже не знали, что у них проходили выборы, пусть и не самого крупного масштаба.

Самое ужасное, что городская среда деградирует. Местные власти превращают город в некомфортное и неуклюжее пространство. Только за неделю до выборов в местных СМИ рассказывалось о проблемах с бродячими собаками, общественным транспортом, уборкой снега и отсутствием безопасных дорог. Жителям ни до чего нет дела. На выборы пригоняют административный ресурс, голосующий по указке. Голосование заканчивается, депутатский мандат получает очередной единоросс, которому плевать на проблемы жителей. О выборах как никто не знал, так никто не узнает. Тротуары как были убитыми, так и остались. Но свое недовольство каждый потом расскажет на кухне: всё плохо, дороги не убирают, мусор не вывозят. А на участок в воскресенье никто кроме заблудившейся бабушки не пришёл.

Так нужно ли ходить на выборы? На выборы стоит ходить, если вы видите проблемы в вашем районе или городе. Если вам нужен муниципальный депутат в местной думе, к которому можно будет обратиться. Если вы знаете надежного кандидата, готового отстаивать ваши интересы на трибуне муниципальной власти. Жизнь в городе, конечно, не станет лучше в один момент. Но это первый шаг к тому, чтобы решить локальные проблемы.

Во-первых, независимого кандидата выбирает народ, а не местная администрация. Такой человек чувствует ответственность перед своими избирателями и будет стараться удовлетворить ожидания избирателей. Если же депутата избрали с помощью бюджетников, он будет отстаивать только интересы властей.

Во-вторых, вокруг предвыборной кампании народных депутатов складывается сообщество единомышленников. Хороший кандидат будет собирать свою команду, состоящую из помощников, сборщиков подписей, координаторов и наблюдателей. Решать волнующие вас вопросы в компании таких же ответственных людей проще и плодотворнее, чем воевать с администрацией в одиночку.

Наконец, участвовать в выборах лучше, чем ничего не делать. Пока одни сидят на месте, а другие голосуют по принуждению, наблюдателям ничего не остается, кроме как смотреть на побеждающих единороссов.

Почему всё-таки полезно иметь представительство в муниципальных органах, рассмотрим в отдельном материале. Мы поговорим с экспертами в области избирательного права, расскажем о независимых муниципальных депутатах, разберем плохие и хорошие примеры локальных политических кампаний и исследуем результаты их деятельности.

А пока предлагаем вам познакомиться с другими нашими публикациями о выборах и избирательных процессах.