В День защитника Отечества самиздат предлагает разобраться, что такое милитаризм на самом деле. В статье о том, как происходит военизация российского общества и чем грозит культ погон, журналист Андрей Кузнецов проанализировал мнения отечественных и зарубежных исследователей и поговорил с социальным теоретиком Ильей Будрайтскисом о причинах и последствиях милитаризма — почему историю России преподают как череду военных побед, от чего зависит популярность военного патриотизма в обществе, сколько денег из бюджета Россия тратит на армию по сравнению с другими странами, можно ли быть патриотом без восхищения «Сатаной» и как долго общество сможет продержаться на боевом воодушевлении в случае реальной войны.
Милитаризм — приоритет войны
Милитаризм — это идеология военных интересов, изменение общества, экономики и политики под военные задачи. Милитаризм — это наращивание военной мощи, идеализация армейской службы, представление о том, что решать политические вопросы военными методами нормально. Впервые термин использовали в середине XIX века для описания режима Наполеона III. Милитаризацию Европы в целом связывают с промышленным переворотом, предшествующим правлению французского императора.
Исследователи оценивают признаки милитаризма с разных сторон. Доктор экономических наук Ольга Гилькова определяет его как «ставку на решение внутриполитических и внешнеполитических вопросов с помощью оружия и других форм насилия». Базовой основой милитаризма она называет «философию войны», когда её считают вполне возможной для достижения целей.
Историк Артур Вагтс так описывает разницу между собственно милитаризмом и стремлением укрепить обороноспособность: милитаризм требует гораздо большего, милитаристская армия служит интересам военных, а не подготовке к конфликту.
Доктор политических наук Дмитрий Цыбаков тоже видит сущность милитаризма в использовании вооруженной борьбы для решения задач за рамками национальной обороны.
«Происходит деформация политики, выражающаяся в военизации ее средств, фетишизации вооруженного насилия», — пишет политолог.
Он же использует термин «гражданский милитаризм», объясняя его как «безоговорочное принятие военных ценностей, манер, принципов и отношений». Также Цыбаков разделяет милитаризацию на всестороннюю и ограниченную.
При этом в научных кругах популярно убеждение, согласно которому милитаризм обязателен для формирующейся государственности, пишет Цыбаков. Он обращает внимание, что больше всего возможности милитаризации востребованы в автократиях.
Милитаристская экономика — кто больше тратит на оружие
Является ли страна милитаристской, можно определить в том числе по её экономическому поведению, по доле военных расходов. Россия в 2022 году стала восьмой среди стран с самым высоким уровнем милитаризации. Её соседи по рейтингу — Израиль, Кувейт, Армения, Сингапур, Оман, Бахрейн, Греция, Бруней и Саудовская Аравия. Эти страны выделяют на армию больше всего ресурсов по сравнению с другими сферами. Для сопоставления, Украина заняла в списке 20 место, а США — 24.
В другом рейтинге, с иной методикой подсчёта, Россия заняла второе место после Израиля, опередив в топ-5 Северную Корею, США и Францию. РФ продолжает 15-й год подряд показывать максимальные результаты по количеству ядерного и тяжёлого оружия, а также по экспорту вооружения, но в 2022 году аналитики отметили незначительное сокращение военных расходов. С 2008 года степень милитаризации снизилась в 113 государствах, а военные расходы в процентах от ВВП сократились в 94 странах.
Историк и социальный теоретик Илья Будрайтскис считает, что по экономическим показателям Россия — страна безусловно милитаристская, но отнюдь не самая.
Армия — ролевая модель и объект доверия
Помимо числа танков и ракет в пересчёте на душу населения, о степени милитаризма многое говорит то, насколько важным политическим институтом считают армию и насколько граждане ей доверяют.
Военный обозреватель Александр Гольц пишет, что армия в РФ воспринимается, как «модельный государственный институт», а муштра для многих — «необходимая нашей стране „дисциплина“». Он считает, что задачи милитаризации в России — это легитимизация политического режима и «некий эрзац национальной идеи <…> в одиночестве противостоять сонму врагов». Экс-депутат Госдумы Алексей Арбатов рассказывал, что в комитете по обороне часто слышал лозунг «армия — основа государства».
Иногда престиж российской армии символическими действиями подчёркивает лично президент. Владимир Путин летал на истребителе, поднимался на борт подводной лодки, он «часто использует» — по словам Дмитрия Пескова — элементы военной формы. Именно президенту и армии больше всего доверяют россияне.
Илья Будрайтскис считает, что высокое доверие к армии — привычная вещь, потому что оно связано с доверием государству. Существуют, напомнил он, и «страны-армии» вроде Израиля, с очень высокой милитаризацией населения и культом армии как основы государства.
«Но в России до 2022 года не было прямого военного конфликта с другими странами, поэтому доверие к армии — исключительно результат пропаганды, представляющей страну в кольце врагов», — объясняет разницу Илья.
Некоторые действия Путина, продвигающие военную повестку, у кого-то вызывают критику. В 2018 году прямо перед тем, как переизбраться на должность президента, он посвятил новому вооружению треть выступления перед Федеральным собранием. Позже Путин объяснил это желанием показать, «на что мы тратили немалые ресурсы».
«Мы узнали, что страна 18 марта будет выбирать не президента, а верховного главнокомандующего», — отреагировал в колонке журналист Андрей Перцев после митинга в поддержку Путина в Лужниках.
Он так описал предвыборную программу президента: главное его достижение — создание современной армии; главное в России — её военная мощь; главная функция президента — командование войсками.
«Может, где-то на Западе и можно выбирать президента, но главнокомандующих в России не выбирают, альтернативы нет», — написал Перцев.
С ним солидарен и Илья Будрайтскис: «Он чуть ли не с указкой ходил и рассказывал о преимуществах ракет „Сатана“. Открытым текстом было сообщено, что это программа на следующий срок. Люди посмотрели и спокойно восприняли».
Вызывают вопросы вообще многие высказывания официальных лиц страны с военным подтекстом. «Ребёнок боится автомата <…>. Ну разве это нормальное явление?!» — возмущался школьным образованием в 2019 году сенатор, генерал-полковник Виктор Бондарев.
Именно на такую риторику призывает обращать внимание Будрайтскис.
Если из выступлений следует, что Россия обречена на постоянные конфликты с соседями и вправе пересматривать их границы военным путём, это гораздо более существенный признак милитаризма, отмечает Илья. Он привёл в пример ввод советской армии в Афганистан, когда именно военные считали его нерациональным.
Памятные даты — для власти, героическая история — для россиян
Переходя к оценке настроений общества, мы начнём с его отношения к Великой Отечественной войне. Большинство опрошенных россиян (95%) согласны, что победа в ней является главным событием XX века для страны. По словам социолога Льва Гудкова, к окончанию Второй мировой в РФ относятся принципиально по-иному, чем в Европе: в России это именно часть «воспитания граждан в духе героического милитаризма».
Он также напомнил, что праздник Победы получил статус одного из важнейших только в 1960-х. Действующая российская власть, как и советские лидеры, активизировала внимание к нему в 2000-х для мобилизации массовой поддержки, делится наблюдениями Гудков. Илья Будрайтскис считает российской особенностью большие военные парады на 9 Мая, в день памяти о жертвах. Такая практика появилась именно в постсоветской России, отмечает он.
О том, как милитаризация пронизывает социальную жизнь, рассуждал Дмитрий Цыбаков. Он считает, что милитаризм — явление больше политическое, чем военное, оно охватывает значимые сферы социальных отношений, прежде всего борьбу за достижение и удержание власти.
Социолог Лев Гудков в «глорификации милитаризма» видит признание централизации власти и устранение плюрализма в обществе. В 2019-м он отмечал, что гордость россиян за военную мощь страны сочетается с неготовностью самим отправиться на фронт. По его мнению, в качестве частных лиц граждане РФ обычно стараются уклониться от службы, требуют поддержать медицину и помочь бедным, но в качестве «народа» одобряют боевые действия в Сирии.
Социолог также считает, что с 2004 года российский патриотизм слился с представлением о военной силе. В то же время, как заметил его коллега Алексей Левинсон, чем дальше от военных дел находятся люди, тем активнее они ставят в приоритет развитие военной мощи, и наоборот.
Поддерживая военную мощь государства, в 2021-м большинство россиян (71%) считали необходимым сохранить ядерный потенциал страны, несмотря на процесс разоружения в мире. При этом в 2022 году стало меньше тех, кто считает службу в армии обязательным пунктом «каждого настоящего мужчины». Их среди опрошенных 49% против 60% в 2019-м.
Гудков обращал внимание, что в России нет заметной критики боевых действий, которые вела страна в постсоветской истории.
«Парадокс заключается в том, что почти все войны, которые вела Россия в ХХ веке, большинством россиян признаются несправедливыми — и японская, и Первая мировая, Гражданская, финская, афганская, как и обе чеченские войны. Единственное — и абсолютно оправданное — исключение составляет Великая Отечественная война», — пишет он.
Подробнее анализируя провоенные настроения общества, нужно вернуться к теме истории и образования. Школьники с 2016 года продолжают вступать в военно-патриотическое движение «Юнармия» и порой даже приучают к оружию детсадовцев. В конце 2022-го Минпросвещения утвердило для школ начальную военную подготовку. В этом может появиться новый учебник истории с разделом про боевые действия в Украине.
Комментируя ситуацию, Илья Будрайтскис сказал, что Россию довольно сильно выделяет милитаризация истории, в которой прошлое показано чередой военных побед.
«Это представление довольно глубоко укоренено в нашем сознании, что Россия всегда выигрывает, хотя на самом деле были серьёзные военные поражения. Патриотическая версия истории, принятая в массовом образовании, действительно преподносит историю успеха, побед и такого военного величия. И конечно да, со стороны России война [якобы] была всегда морально оправдана», — отмечает собеседник.
С такой версией истории связана воспитательная работа в упомянутой «Юнармии», что отличает её от подобных организаций в разных странах, считает Илья.
Гудков в своих рассуждениях касается и того, какую же историю помнят россияне. По мнению социолога, мало кто осознает, что Вторая мировая война началась в сентябре 1939 года, когда немецкие и советские войска по отдельности вступили в Польшу.
Милитаризация повседневности — культ погон
Политолог Игорь Клямкин полагает, что для России характерна «милитаризация повседневности», при которой принципы и ценности «военного и мирного бытия» не разделены. Дмитрий Цыбаков уверен, что внедрение в общество практик военного происхождения обязательно меняет политические процессы. По словам политолога Фёдора Крашенинникова, милитаризм — культ не только армии, но и вообще человека в погонах.
Илья Будрайтскис объясняет, что милитаризм серьёзно меняет общество. Когда экономика подчиняется военным целям и лишь причастность к ним двигает карьеру, это перестраивает работу государства.
«И конечно это очень сильно меняет приоритеты социальной политики. Как можно заработать денег, получить почёт в обществе? Только через армию. Если таким образом меняется система приоритетов, это оказывает огромное влияние на общество», — говорит он.
Милитаризм — гарантия боевого духа?
Что такое милитаризм — уже понятно, как он проявляется — тоже, теперь определим, нужен ли он государству и чем опасен, можно ли быть патриотом без восхищения «Сатаной» и поможет ли высокий боевой дух в случае конфликта.
Экономисты Роберт Хейлбронер и Питер Бернштейн, споря с Карлом Марксом, говорили о пользе военных расходов для общества, видели в них новые области технического прогресса. По их мнению, американские бизнесмены с большей готовностью идут на предпринимательский риск, воспринимая США как хорошо вооружённую страну.
Дмитрий Цыбаков приводит мнение историка Анатолия Уткина, который считал структурную милитаризацию СССР и России необходимой для сохранения суверенитета. При этом сам Цыбаков предупреждает, что милитаризм недееспособен в международной политике. Он приводит в пример провалы США и НАТО в Ираке и в Ливии. Политолог также отмечает, что в XX веке «предельно милитаризованные политическое режимы» нередко оказывались несостоятельны в военной области.
При этом в 2012 году он утверждал, что России в сложившихся условиях не избежать использования технологий из арсенала милитаризма в решении проблем международных отношений.
Илья Будрайтскис, ссылаясь на классиков военной теории, признаёт, что моральный дух нации в случае боевых действий играет очень большую роль. Но высоким в современной России он его не считает.
«Нужно разделять, насколько люди примиряются с войной, считают её естественной, насколько считают неизбежным [соответствующие] политические решения руководства… И насколько они охвачены милитаристским энтузиазмом. В 1914 году, когда началась Первая мировая война, во всех воюющих странах были массовые патриотические демонстрации. Люди считали, что война обновит общество, что она нужна для того, чтобы решить собственные проблемы», — объясняет он на примере.
Этого в России нет, но с точки зрения принятия боевых действий как нормы российское общество «обработано пропагандой» вполне эффективно, считает историк.
На примере Первой мировой Илья также показал, как могут меняться милитаристские настроения. Он напомнил, что активный военный патриотизм первых месяцев упал до низшей точки к началу 1917 года. Это произошло после серьёзного поражения в Восточной Пруссии и понимания, что боевые действия затянутся.
При этом историк считает, что патриотизм без милитаризма возможен, хотя именно российский, государственный патриотизм, с ним тесно переплетён.
«Другое дело патриотизм, который связан с любовью к народу и стране. Патриотизм, в основе которого лежит разделение государства и народа, вполне может быть пацифистским и антимилитаристским, потому что будет рассматривать народ как жертву решений правителей. Любовь к своему народу должна такого патриота стимулировать избегать войны», — заключает Илья.
Милитаристские тенденции в России последних лет сильны и с точки зрения бюджетов, и в социальной и политической сферах. На армию выделяют больше денег, чем на национальную экономику, а в центр столицы год за годом выводят военную технику. Но насколько это реально подготовило общество к масштабному вооружённому конфликту, предстоит исследовать специалистам в ближайшие годы.
Читайте также:
«Вы — пушечное мясо». Почему российские власти творят всякий треш?
