«Горбатая гора», «Халк», «Жизнь Пи» и «Крадущийся тигр, затаившийся дракон» — что общего у всех этих фильмов? То, что их снял один человек — Энг Ли. О творческом пути китайского режиссера рассказывает востоковед Валерий Мусиенко: от вынужденной эмиграции родителей Энга из коммунистического Китая в Тайвань и его увлечения европейским театром до переезда в США и попытках вписаться в мир голливудского кинематографа.
Энг Ли относится к поколению, которое начинает свою историю еще до появления на свет, а именно в 1949 году. Именно тогда Коммунистическая партия Китая пришла к власти на материке, и отец Энга из семьи землевладельцев смог избежать смерти и перебраться на Тайвань. До встречи с учительницей младших классов, будущей матерью Энга — тоже потерявшей свою семью на материке, — он даже хотел постричься в монахи, но в итоге стал директором престижной средней школы в Тайнане, в которой учились его сыновья Энг, Ань и Ван и две старшие дочери Вэнь и Жэнь.
Энг легко отвлекался и был «способным, но ленящимся» учеником, из-за чего несколько раз проваливал вступительные экзамены в колледж. Уже после первой неудачи он заявил отцу, что хотел бы стать человеком театра: с самого детства Энг ходил с мамой в кино, а в третьем классе написал пьесу и искал одноклассников, которые сыграли бы ее вместе с ним. В конце концов он стал студентом Государственного университета искусств Тайваня, поступив на направление «Кино и театр».
Уже в конце 70-х Энг снял две свои первые короткометражки, одна из них — 18-минутное немое эссе о художнике, который, вдохновившись парящей в небе цаплей, сделал похожего на нее воздушного змея, а затем радовался его полетам и горевал над падениями.
Энгу нравилось играть на сцене, но было тесно в китайском театре даже на тайваньской земле — военное положение на острове, а с ним и цензуру отменили только в 1987 году.
В 1975-м Энг окончил обучение и отправился на обязательную трехлетнюю военную службу. Уже после армии и поступления в Иллинойский университет (получение образования в США было обязательным пунктом в биографии тайванца, желающего более выгодно выглядеть на рынке труда) Энг увлекся европейской традицией: Бергман, Ренуар, Де Сика, Антониони…
Ностальгия по «китайской родине» где-то в провинции Цзянси и любовь к драме Ибсена и Достоевского — между этими полюсами находится Энг-стрелка, стремясь, конечно же, ко второму.
Разница между «полюсами» в том, что китайская культура рассматривает любой конфликт как деструктивное явление, в то время как европейская считает его способом решения разногласий. Китайское общество ставит во главу угла мирное сосуществование, отчего теряют свою значимость отдельная личность и ее желания. Энг Ли же на протяжении всей своей карьеры интересуется именно отдельным человеком. Даже в его жанровых фильмах можно заметить фиксацию на личности: например, основанном на комиксах «Халке» (2003) или экранизации романа Ван Дулу «Крадущийся тигр, затаившийся дракон» (2000). Вероятно, поэтому в фильмах Энга так много крупных планов.
Получив степень бакалавра (режиссура театра) в Иллинойсе, где он ставил пьесы Юджина О’Нила, Бертольта Брехта, Теннесси Уильямса и Гарольда Пинтера, в 1980 году Энг поступил в магистратуру Школы искусств им. Тиша при Нью-Йоркском университете, предоставив комиссии свои тайваньские короткометражки.
За время учебы он снял несколько студенческих работ («Беглец» (1980), «Люблю китайскую еду» (1981), «Хочу у озера брести» (1982), был ассистентом оператора и снимал с другом-однофамильцем со старшего курса Спайком Ли «Парикмахерскую Джо в районе Бед-Стай: мы режем головы» (1983). После выпускной работы «Тонкая грань» в 1984-м (история любви китаянки и итальянца в Чайнатауне и Маленькой Италии в Нью-Йорке) карьера Энга не стартовала. На протяжении еще шести лет он искал свое место в кинематографе и за это время получил отказы на более сотни сценариев.
Энг стал домохозяином и нянькой для сына, пока его жена Джейн Лин, с которой он познакомился сразу после приезда в США, работала микробиологом в лаборатории в Вальгалле (Нью-Йорк) и единственная зарабатывала на хлеб.
Всё изменила инициатива тайваньского правительства 1990 года, предоставляющая 16 тысяч долларов победителю сценарного конкурса. Первые два места ушли работам Энга «Толчок руками» и «Свадебный банкет». Получив 400 тысяч от тайваньской Central Motion Picture Corporation, Энг решается снять «Толчок руками». Как раз в тот момент он знакомится и начинает многолетнее сотрудничество с Джеймсом Шамусом, основавшим вместе с Тедом Хоупом продюсерскую компанию Good Machine. Шамус впоследствии стал переводчиком Энга, который испытывал трудности с английским, представлял его в переговорах, рекомендовал книги для экранизации, писал для Энга сценарии и, что важнее всего, остается для него лучшим другом и сейчас. Карьера Ли могла быть совсем другой без влияния Шамуса — он стал своего рода «спасителем» для застрявшего в межкультурном пространстве Энга и помогал ему быть понятным «белым дьяволам» — зрителям и продюсерам.
Три первых полнометражных фильма Энга Ли 1990-х («Толчок руками» (1991), «Свадебный банкет» (1993), «Питание и любовная страсть» (1994) составляют трилогию, которую часто называют «Папа знает лучше». Все три фильма отражают отношения Энга Ли с отцом.
В «Толчке руками» главный герой — отец, мастер тайцзицюаня — мешается в американском доме сына, воплощая собой гиперболизированный образ «человека китайской традиции», предпочитающего американскому телевидению китайскую оперу на кассетах, а обычному ножу — китайский кухонный топорик. В «Свадебном банкете» родители вмешиваются в заграничную жизнь сына, устраивают ему свидания с потенциальной женой, чтобы приблизить свой триумф — успешное продолжение рода: в итоге кровинушка женится, скрывая от родителей свою гомосексуальность. Отсылающие к «Братьям Карамазовым» три дочери в «Питании и любовной страсти» общаются с отцом, одним из лучших поваров Тайбэе, лишь во время ежедневного совместного ужина.
В классический для азиатского кино сюжет — распад семьи из-за покидающих родной дом детей — Энг вводит комичные ситуации и неожиданные концовки с лиричными эпилогами.
За эти три фильма Энг собрал десятки наград, среди которых «Золотой медведь» Берлинского кинофестиваля и «Золотая лошадь» Тайваньского кинофестиваля, а также номинировался на различные награды Американской и Британской академии и «Золотого глобуса». Все его фильмы стали хитами у критиков и публики, получив солидные сборы в прокате.
В следующий проект его буквально привела фраза одной из сестер в «Питании и любовной страсти», брошенная во время ссоры: «А много ли ты понимаешь о моем сердце?» Идентичную реплику (And what do you know of my heart?) за несколько лет до этого написала британская актриса и сценаристка Эмма Томпсон в своем сценарии для экранизации романа Джейн Остин «Чувство и чувствительность» — истории английской семьи XIX века. Энгу невероятно повезло, что Эмма решила посмотреть его фильм и вспомнила написанную ею реплику — совпадение показалось ей знаком свыше.
Съемки в графствах Девон, Сомерсет и Лондоне свели Энга со звездными актерами. Он собирал их на площадке и ждал, пока «что-то произойдет», — во всяком случае так Эмма Томпсон описывала режиссерский стиль Энга Ли. Некоторые получали от режиссера записки, Алан Рикман, например, возмущался их содержанием: «Играть тоньше, делать больше». Но особое внимание Ли уделял Кейт Уинслет: занимался с ней дыхательными практиками и тайцзи, чтобы помочь молодой актрисе справиться со стрессом. На вручении «Золотого глобуса» за лучший сценарий Эмма Томпсон сказала, что Энг Ли намного лучше ее понимает мир Джейн Остин, хотя и познакомился с ним лишь перед съемками.
Из Англии времен Георга III Энг перемещается в США 1973 года: в его новом фильме «Ледяной ветер» Никсон пытается удержаться на посту президента после Уотергейтского скандала, идет война во Вьетнаме, а революционный порыв 1960-х добирается до «среднего класса» и нуклеарных американских семей. Сценарий по одноименному роману Рика Муди написал Шамус.
В этом фильме Энга Ли (отца уже двоих сыновей), не обладающего привычным для китайской традиции статусом всезнающего и непререкаемого авторитета, интересуют вопросы взаимодействия поколений: действительно ли мы растим наших детей или это они делают нас взрослыми? и когда, а также с какими последствиями заканчивается игра в «дочки-матери», в которой родители усердно делают вид, что у них «все получается», а дети скрывают от старших правду? В фильме связи между поколениями не работают, каждый предоставлен сам себе, но разница между ними не такая уж и большая: в поисках идентичности и смысла жизни (с помощью секса, наркотиков, алкоголя и потребительства) взрослые недалеко уходят от своих детей.
Китайские музыкальные инструменты, создающие вайб картины, подчеркивают драматизм семейного распада посреди ледяной бури в Нью-Ханаане. Трагедия вытаскивает персонажей из кокона индивидуальных проблем и воссоединяет их как семьи.
Фильм словно пронизан холодом: замороженная индейка, кристаллы льда, металлический звон во время бури. Окна и зеркала — как непроницаемые колбы, в которых заперты герои. Всё это визуальные и звуковые символы холодных, хрупких отношений между персонажами. Природа, люди — плачут и мерзнут.
Даже малые сборы «Ледяного ветра» (1997) не помешали семейству Ли обзавестись собственным домом в Ларчмонте (округ Уэстчестер, Нью-Йорк). Но последующий провал «Погони с дьяволом» (1999), в котором Энг реализовал давнюю мечту снять что-то масштабное (в данном случае историю человеческих судеб на фоне исторических событий), заставил его пересмотреть карьеру и «вернуться к корням». Он уехал в Китай, чтобы снять «фильм о боевых искусствах», которые так нравились ему в детстве. В кинотеатре «Цюаньмэй» в Тайнане, где он раньше смотрел эти «боевики», к тому времени уже ставили картонные копии Энга во весь рост, а на стендах размещали новости о нем.
Энг задумался о фильме «Крадущийся тигр, затаившийся дракон» еще в 1994-м, когда впервые прочитал книгу Ван Дулу «Журавль, удивляющий весь Куньлунь» — роман в стиле уся, принадлежащий к литературной традиции сяцин, в котором противопоставляются личная жизнь героев и их воинский долг. Но тогда режиссер не чувствовал себя готовым к проекту, в чьем литературном источнике истории о мастерах боевых искусств смещаются в сторону романтической драмы.
Западные земли Китая, почти полностью окутанные вечными пустынями, в китайской культуре традиционно ассоциировались со смертью. Съемочная группа отправилась именно туда и в первую же ночь затерялась в песках пустыни Гоби (их нашли только к утру). Разрыв мениска коленного сустава Мишель Йео, одной из главных актрис, и проливные дожди нисколько не улучшали положение.
С другой стороны, удачей для проекта стало участие актера Чоу Юньфата, уже тогда ставшего звездой гонконгских боевиков, и гиганта в жанре Юань Хэпина — потомственного режиссера и постановщика батальных сцен, который до этого работал с Джеки Чаном и Джетом Ли, а после над «Великим мастером» (Вонг Кавай, 2013) и «Ип Маном» (Уилсон Йип, 2020). Оператором стал Питер Пау, которого сравнивали с голливудскими операторами, хотя большую часть его фильмографии составляют китайские исторические драмы.
На площадке Энг вел себя как диктатор по отношению к актерам, командуя ими даже во время обеденных перерывов, но при этом был совершенно не уверен в своих художественных решениях. Он буквально нюхал и щупал каждый лоскут ткани для съемок, проверяя, нет ли в ней добавок, отсутствовавших в Цинском Китае. Чоу Юньфат не только «облысел» по требованию Энга, но и был вынужден ограничивать себя в еде и скрывать искривленную линию плечей, которая проглядывалась под монашеской накидкой.
Хотя «Крадущийся дракон...» мог стать очередным фильмом о боевых искусствах из категории B, он имел успех у американской и мировой публики и вернул Энга в круг востребованных режиссеров. 1990-е годы стали периодом ренессанса для китайского кинематографа, и фильм Энга — важное событие в этом триумфальном шествии: на тот момент «Крадущийся тигр…» была одной из самых дорогих картин Китая, получила множество наград и открыла азиатам дорогу в американское кино — они стали полноправными участниками кинопроизводства.
Дихотомии мужского и женского, личного и общественного, власти и подданных в романах уся всегда были важной темой, как и для фильмов этого жанра. В «Крадущемся тигре…» персонажи, оказавшись в ситуации кризиса «мужского начала», демонстрируют разные варианты решения проблемы: мужчины «феминизируются», женщины становятся активными участницами действия, а не классическими объектами любовного интереса мужчин. И если кто-то умирает из-за утраты авторитетного статуса, то иные — из-за недостижимости абсолютной свободы. Выжившие остаются в золотой середине.
После успеха «Крадущегося тигра…» Голливуд сразу предложил Энгу и Шамусу на выбор поработать над фильмом с Ди Каприо, снять продолжение «Терминатора» или экранизировать комиксы. Поначалу Энг раздумывал над триквелом боевика с Арнольдом Шварценеггером, но в этом проекте он лишился бы творческой свободы, поэтому по совету Шамуса выбрал комиксы про Халка, поскольку этот персонаж олицетворяет интересующую Энга проблему подавляемых эмоций, которые могут проявляться в опасной и неконтролируемой форме.
Шамус написал сценарий, особое внимание уделив отношениям главного героя с отцом и бывшей девушкой. Большую часть усилий Энг приложил к созданию CGI-модели Халка для фильма, почти живя на студии спецэффектов Джорджа Лукаса Industrial Light and Magic. Там он играл монстра в костюме захвата движений и показывал на себе, какие эмоции должны быть у него на лице, как он должен двигаться и разрушать все вокруг.
Усилия не дали плодов: фильм провалился, зрители посчитали его слишком дублирующим комикс и не оценили внимание, уделенное автором семейной драме Халка. Энг решил на время прекратить снимать и восстановиться (его стал раздражать даже зеленый цвет).
К работе его вернул новый сюжет — о любви двух ковбоев.
Энг говорил, что жалел бы, если бы не снял «Горбатую гору» (2005). По рекомендации Шамуса он прочитал роман Энни Пру — Энгу, с 23 лет живущему в США, легко было поставить себя на место персонажей, отличающихся от других. Не будучи знатоком американского Запада, вдохновение при создании антуража и колоритных персонажей режиссер черпал из фотографий Ричарда Аведона («Фотографии Американского Запада», 1978) и картин художников гудзонской школы (Мартина Хеда, Эдварда Хоппера, Эндрю Уайета).
Вместе с писательницей режиссер осматривал горы в Вайоминге, выбирая ту, на фоне которой будет разворачиваться действие фильма, но в конце концов (по финансовым причинам) решили снимать на Скалистых горах в канадской провинции Альберта. Фильм делали в спокойной атмосфере, вне студийных застенок. Возможно, атмосфера на площадке стала такой благодаря новой съемочной группе, собранной Энгом. В нее вошел мексиканский оператор Родриго Прието («Барби» (Грета Гервиг, 2023) и «Убийцы цветочной луны» (Мартин Скорсезе, 2023) — его недавние фильмы), получивший шанс попробовать свои силы вне песчаных пейзажей, которые часто снимал в работах тех лет. Помочь при создании фильма вызвались и члены местного гей-сообщества. Участники Ассоциации гей-родео Калгари (CRGRA), например, не только поддерживали идею съемки «Горбатой горы» в их провинции, но и активно участвовали в производстве, выступая консультантами в сценах родео и появляясь в массовке в нескольких эпизодах.
После выхода фильм трактовали по-разному и спорили, являются ли главные герои геями. Саму Энни Пру натолкнул на размышления о геях в гомофобном окружении засматривающийся на парней старый ковбой, которого она увидела в одном из баров Вайоминга.
Гомосексуальность сложно ассоциировать с образом ковбоя, формировавшегося с начала XVIII века. Как правило, это белый мужчина, независимый, храбрый, умеющий выживать в дикой природе и не чурающийся насилия. Он умен и обладает множеством практических знаний, несмотря на отсутствие образования. Последнее делает его популистом, с которым себя могут идентифицировать многие мужчины, не имеющие возможности получить образование. Ковбой — человек дела: «пока женщины и слабаки болтают, он действует». Такой персонаж редко сближается с окружающими — в традиционной гендерной идеологии настоящий мужчина никогда не рискует стать уязвимым и не делится чувствами, ведь это ставит под угрозу его независимость.
Герой-ковбой обычно выполняет «военные» функции: сдерживание агрессии, месть за насилие и восстановление порядка, но обычно он представлен не как часть организованной силы, а как одинокий боец.
При этом зачастую он ведет себя раскованно, может пьянствовать, материться и иметь беспорядочные связи с женщинами. Всё это трудно назвать «традиционным укладом жизни», однако именно его, как ни парадоксально, ковбой готов защищать до смерти.
В реальности же всё может обстоять иначе. Исследования показывают, что на самом деле ковбои выполняли тяжелую, плохо оплачиваемую работу по выпасу скота. Большей частью этим занимались чернокожие, коренные народы Америки и выходцы из Мексики, Испании. Не подтверждается и абсолютная гетеросексуальность ковбоев. Как во многих других мужских коллективах, подолгу лишенных возможности общения с женщинами, толерантность к однополому сексу и его частотность неизбежно увеличивались. Если в американской литературе конца XIX — начала XX веков еще можно встретить описания гомосексуальной привлекательности ковбоев, то в кино за ними однозначно закрепилось амплуа, олицетворяющее всё «мужское».
«Горбатая гора» же напрямую работает с гомоэротическим элементом в жанре вестернов, показывая зрителям сексуальность фигуры ковбоя, которую они предпочли бы отрицать.
Но ни Энг Ли, ни Энни Пру не смогли бы шокировать публику самой гомосексуальностью героев — порноиндустрия разглядела этот потенциал задолго до них. Откровением стало показанное в фильме изменение приоритетов: мужчины не стремятся защищать свои земли, спасать женщин или наводить порядок в местном салуне. Вместо этого они бегут от общества в свой личный Эдем, где могут быть собой. С религиозной точки зрения возмутить зрителей мог не только сам факт однополой связи, но и род деятельности (пастухи) героев Джека и Энниса, поскольку христианская вера тоже тесно связана с образами овец и пастухов.
К ереси религиозной в этом фильме прибавляется и ересь национальная.
Дело в том, что природные ландшафты Америки с XIX века становятся не только местом действия бесчисленных историй о завоеваниях, но и источником национальной гордости для многих американцев: если у европейцев древние соборы и дворцы, то у них — природа. Эстетика «Горбатой горы» соответствует этой традиции, делая акцент на красоте пейзажа. Но разыгрывающаяся на этом фоне история гомосексуальной любви возмутила многих, вероятно, задев национальные чувства.
Тем не менее фильм имел огромный успех. Энг снова оказался востребован, в том числе Олимпийским организационным комитетом, который пригласил его участвовать в постановке церемоний открытия и закрытия Олимпиады в Пекине (под началом Чжан Имоу).
Cледующей работой стала экранизация рассказа одной из самых знаменитых китайских писательниц XX века Чжан Айлин «Вожделение». В нем она описывает историю своей последней любви — к коллаборационисту из марионеточного правительства Ван Цзинвэя во времена японской оккупации Китая.
Экстремально длинные сцены секса в фильме являются «фундаментом» сюжета — они были сняты первыми и на их основе формировались все остальные эпизоды. Сам Энг комментировал такой подход следующим образом: «Тело человека, снятое с определенных ракурсов, визуализирует эмоции персонажей и отношения между ними, а также служит подсказкой для зрителя». Примечательно, что писательница Чжан Айлин, наоборот, не описывает эротические детали, следуя принципу китайской эстетики замалчивания — пропуск часто бывает красноречивее самых подробных описаний.
Энг Ли часто вторит «мелодии» Чжан Айлин. Так, если у нее девушка, которая собирается влюбить в себя коллаборациониста, заранее лишается девственности, то Энг «уравновешивает» эту жертву смертью мужчины из группы заговорщиков, убитого за предательство. Жестокий мир рассказа отразил войну и распад страны через призму отношений между мужчиной и женщиной, повлияв на исполнителей главных ролей Тони Люна и Тан Вэй, и на самого Энга: «С актерами я касаюсь тем, которых не могу упоминать при жене, в кругу семьи. Я делю самое личное и откровенное с актерами <...> Работая над такими персонажами, я обнажал себя. Для меня это был довольно болезненный опыт. В сценах секса мы нарушили некоторые границы актерской игры. После съемок все мы месяцами приходили в себя. Настолько все было интенсивно». Для Тан Вэй этот фильм стал дебютным, она будто вышла из Шанхая 1942 года, одетая в ципао и с голливудской прической того времени и идеально исполнила свою роль.
«Вожделение» (2007) было уже шестой драмой Энга. Во время промоушена фильма в Лос-Анджелесе ему посчастливилось встретить американского писателя Эллиота Тайбера. Тот рассказал о своем документальном автобиографическом романе «Взятие Вудстока», который посвящен знаменитому рок-фестивалю, окруженному политическими скандалами и ставшему важным моментом в субкультуре хиппи и новейшей истории США. Ни на что не претендующая легкая комедия об августе 1969-го позволяет заглянуть в мир, существовавший лишь три дня в городке Бетел (округ Салливан, Нью-Йорк), где за день собралось 150 тысяч человек, чтобы поддержать миролюбивую идеологию во времена войны во Вьетнаме.
Работа над экранизацией вернула Энга к детским воспоминаниям: в 1969 году он, 14-летний парень, готовился к экзаменам и слышал американские истребители, использующие Тайвань как базу по пути к Вьетнаму, а по телевизору видел «странных длинноволосых людей», называвших себя хиппи. Фильм концентрирует внимание не на самом концерте, а скорее на его косвенном влиянии на современников, а также связывает фестиваль с движением за освобождение геев и беспорядками в Стоунволле.
«Жизнь Пи» (2012) стал первым 3D-фильмом Энга. Как режиссер признавался позже, он до конца не был уверен, что одноименную книгу Янна Мартела, исследующую веру в бога с помощью специфических для литературы приемов, можно воплотить на экране. Год ушел на написание сценария, еще один на превизуализацию тигра и мира вокруг главного героя, но сложнее всего было найти подходящего для этой роли актера. На кастинге отсмотрев сотни подростков со всей Индии, режиссер остановился на сыне математиков Сурадже Шарме.
Энг с нуля обучал парня актерскому мастерству и йоге (она помогала актеру войти в нужное состояние), специально для фильма Сурадж научился плавать, во время съемок практически ни с кем не общался, слушал подобранную Энгом музыку. По словам режиссера, именно неопытность актера сохранила ту искренность эмоций, которую можно заметить в «Жизни Пи», хотя Шарме приходилось сопереживать куклам, еще не «ожившим» на постпродакшене.
После «Жизни Пи» Энг стал интересоваться новыми технологиями и экспериментировать с 60 и 120 кадрами в секунду. Чем больше эта величина, тем выше реалистичность изображения.
Результатом новых увлечений Энга стали фильмы «Долгая прогулка Билли Линна в перерыве футбольного матча» (2016) и «Гемини» (2019). И хотя они оказались финансово неуспешными, все же смогли продемонстрировать большие возможности кино в техноэру. В «Долгой прогулке…» Энг снова работал с дебютантом (Джо Элвин) в роли молодого ветерана, попавшего в оборот пропаганды. Актеру не накладывали много грима, поскольку он показался Энгу излишним при натуралистичном изображении благодаря высокому фреймрейту. Уилл Смит же в «Гемини» с помощью новых цифровых технологий избивал свою компьютерную копию, поскольку старые постановочные драки с каскадерами при 120 к/с теряли былую правдоподобность.
Карьера Энга Ли совсем не похожа на режиссерскую. Кажется, он так и остался тайваньским актером с плохим английским, который хорошо маскируется под американского режиссера. Сейчас он живет на Тайване и готовится к съемке бойопика о Брюсе Ли, которого сыграет младший сын Энга Мейсон. В свое время Брюс стал первым культурным «мостиком» между Азией и Америкой. Кажется, Энг и не подозревает, что еще одним таким «мостиком» стал он сам.
Больше об азиатском и европейском кино:
Гуманизм в объективе. История режиссера Киносита Кэйсукэ: как пропагандист войны стал революционером японского кино
Оппенгеймер и его бомба. Как в фильмах рефлексируют последствия создания ядерного оружия: киногид от Ромма до Нолана
«Люди Икс»: зачем супергеройское кино транслирует прогрессивные ценности и как они помогают бороться с политическим злом
